Сибирские огни, 1977, №8

одни все прощают себе и ничего не прощают другим, а другие — наоборот... Мария вошла в кабинет секретаря парткома. — У меня до сих пор руки дрожат,— призналась она. — А у меня только сейчас стали трястись,— Степанчикова вынула из пачки сигарету и закурила. «В самом деле,— подумала Мария,— сигарета дрожит». — Как вы ее укараулили? Как догадались? Я ведь тоже ее искала. — Ты видела ее глаза, когда она уходила? Я пошла за ней. Однако ноги подвели... чуть не опоздала...— Степанчикова прижала левую л а ­ донь к сердцу, помассировала. — Вам нехорошо? — А! — Степанчикова махнула рукой,-— Пройдет. У меня часто эдак-то. Нет ли у тебя, Маша, валидолу? Последнюю фразу Степанчикова произнесла медленно й невнятно, словно во рту у нее была каша. — У меня нет, но я сейчас,— Мария выскочила и заглянула в про­ изводственный отдел. Когда она вернулась, Степанчикова сидела в странной позе: свесив­ шись набок и запрокинув голову. — Евдокия Акимовна! — почему-то шепотом окликнула она Сте- панчикову. Та не отозвалась, и Мария осторожно дотронулась до её теплой, но уже неподвижной руки. Смерть Степанчиковой для всех на фабрике была неожиданностью. Казалось, и силы и здоровье у нее несокрушимы, и фабрика без Степан­ чиковой — это. не та привычная фабрика, а нечто другое. В комиссию по похоронам выбрали: Марию, Журавлеву, Ульяну Тихоновну, Захара Ивановича. Мария с Ульяной Тихоновной и Журавлевой отправились на квар­ тиру к Степанчиковой. Мария ни разу не бывала у нее, и, когда они пе­ решагнули порог однокомнатной квартиры, она невольно оглянулась на Журавлеву. Железная койка, накрытая байковым одеялом, грубая этажерка, з а ­ валенная газетами и журналами, письменный стол. Ни цветов, ни безде­ луш ек— ничего такого, что свидетельствовало бы, что здесь жила женщина. — Д а-а -а ,— протянула Тамара Андреевна,— по-спартански жила наша Степанчикова. — Можно, я закурю? — попросила Журавлева. ( — Неудобно как-то,— проговорила Мария. — Чего неудобно-то.— Ульяна Тихоновна вздохнула:— Нету Дуни. Ушла наша Акимовна, не придет сюда больше,— Ульяна Тихоновна в голос заплакала. — Ох, не травите душу,— сказала Тамара Андреевна.— Где же у нее одежда? — А в кладовке,— Ульяна Тихоновна вытерла платком мокрое лицо и кивнула на узкую дверь в прихожей. — Вы бывали у нее? — А как же! У нее же в прошлом годе инфаркт был. — Какой инфаркт?! Почему же мы ничего не знали? — Мария в не­ доумении переводила взгляд с Ульяны Тихоновны на Журавлеву. — Не велела она говорить. В отпуску она была и больничный брать не стала. Жила-жила, а теперь вот — была... — Были у нее какие-нибудь родственники? — спросила Журавлёва.