Сибирские огни, 1977, №8

жить после такой операции. И еще стало известно, что уж совсем непо­ нятно, разговор-то шел с глазу на глаз, будто Степанчикова уговаривала Назарова погодить. Дескать, нечего донкихотствовать — пенсия, мол, от тебя не уйдет, возьмешь больничной, а после операции не сможешь ра ­ ботать — неволить тебя не будем— иди на заслуженный отдых. Будто Василь Василии на это предложение ответил Степанчиковой так: «Я-то знаю, что не вернусь, и нечего коллектив обманывать». В цехе особенно немолодые работницы, пристрастно обсуждали этот «секретный» разговор секретаря парткома с директором. — Язву свою он где заработал?! — кричала Нюра Логуткова,— На фабрике. Так с какого же квасу ему от больничного отказываться! Дуня всегда смотрит в корень! — Евдокия по справедливости рассудила,— подтвердила Ульяна Тихоновна. * В обеденный перерыв Мария, Римма и Журавлева сели за один сто­ лик в столовой. Пообсуждали. Уход Назарова, наверное, Степанчикова восприняла как намек, что и ей пора сложить оружие. А возможно, зная свой характер, она побаивается нового руководителя. Ведь неизвестно, чем это для нее обернется. Не исключено, что Степанчиковой по-челове­ чески жаль Назарова. Жена у него из-за болезни никогда не работала, у дочери незадачливая судьба, одна воспитывает детей. Внуков пасет он. Заслуженного отдыха не получится. Вообще-то жаль Василь Василича. Человек он справедливый. Разве чуток мягковат для руководителя. Журавлева, заметив, что хоть и нехорошо осуждать уходящего человека, сказала, что самое скверное, когда руководитель во власти инерции, ког­ да он привык, а главное — примирился с недостатками. Инерция—ржав­ чина, которая губит руководителя, а возраст-де ни при чем. Римма не соглашалась: инерция—да, но приходит ведь она с годами, когда чело­ век начинает привыкать, и основное — беречь свои силы. Почему молчит Мария Гордеевна? Не хочет обсуждать Назарова? — Не хочу. Какой резон... Он много сделал для фабрики в свое время. А сейчас правильно поступает, что уходит. У нас в области есть председатель колхоза, ему чго-то под семьдесят, а ворочает миллионным хозяйством! Да еще как! Борец, новатор! Да вы, наверное, о нем чита­ ли. Дело, по-моему, не в возрасте. У разных людей разная степень уста­ лости. А.еще: дело в характере! Степанчикову тоже можно понять — они знают друг друга с комсомольских лет. В канун своего ухода Василь Василии пришел на фабрику в парад­ ном черном костюме при военных орденах и послевоенных медалях. Он заходил в цех, пожимал каждой работнице руку— прощался. Фабком вкупе с активистами соорудил в красном уголке стол. Женщины натащи­ ли всякой снеди. Мария, встав в тот день чуть Свет, напекла пирогов. Хоть и условились вино приносить только сухое, Василь Василичу и су­ хое-то, поди, противопоказано, кое-кто притащил водочки. Застолье получилось отменное. От речей и тостов Василь Василия расчувствовался и поминутно протирал большим клетчатым носовУм платком якобы запотевшие очки. Наконец, не выдержав,— не любил Он парадных речей,— Назаров поднялся. Застолье шло в самом разгаре, зашикали на расшумевшихся. Он стоял, опустив голову, рюмку в поднятой руке Держал как-то косо. — Товарищи, я должен сказать вам,—начал он тиХйм, несвойствен­ ным ему скрипучим голосом,— должен сказать, что не все сделал** что мог бы сделать, а главное — должен был сделать... Не буду сваливать все на обстоятельства... Не в этом дело...— Он замолчал, и все как-то враз по его побледневшему, иссеченному морщинами лицу увидели, как он, их директор, теперь бывший директор, взволнован.