Сибирские огни, 1977, №8

И постепенно, будто удар за ударом, вслед за маятником вставало вче­ рашнее. Вспомнила, как ворвались Егор, Мария Гордеевна и эта длин­ ная... Римма. Они ж е за ней приехали! Они же ее от стыда спасли! А жених-то! Она слышала дорогой, как они разговаривали. Это надо же — сбежал! Д а ну его. Вспомнить совестно... Значит, к Марь Гордеев­ не ее привезли. А она-то, дура, думала, будто Егор ее к себе везет! Дура , Дура! Кому она такая нужна... Стася тихо лежрла, не шевелясь. Встать и убежать. Но куда? К тет­ ке? Уехать в другой город? Нужны деньги, а денег у нее нет. Мысленно она вернулась на фабрику, и ее потянуло в свой цех, к своей машине. А приручил ее к машине Егор. Теперь-то смех разбирает, когда вспомнишь, как сперва боялась машины, допытывалась у девчонок: «А током не убьет?». Сколько игл спервоначалу переломала, сколько пряжи попортила. А потом Бгор взял ее в свою бригаду. Когда у нее не получалось, он терпеливо объяснял, показывал, как надобно делать, и постоит, погля­ дит, если не выходит — еще раз покажет, и все спокойно, добром. Ох, и повозился же Егор с ней. Научил иглы заправлять, и убирать, и узел­ ки завязывать, когда обрыв нити, и машину обихаживать. А когда н а ­ училась, Егор похвалил: «Молодец, толковая». Ах, как душа у нее в тот день пела! С той поры и машину полюбила, и стараться стала. Р а з под­ слушала, как Варвара Мокеевна выговаривала Егору: дескать, распу­ стил ты Цыганкову, больно бегает много, другие-то всю смену с рабо ­ чего места ни ногой... А Егор — вот золотой человек! — сказал: «Харак­ тер у нее такой, трудно ей всю смену на одном месте выстоять. А свое она выработает»... ...Стася горестно вздохнула и снова мысленно вернулась в свой цех. Если у нее было в жизни что-то с в о е— так это машина. Ходишь подле нёе, а она, как маятник: тик-так, тик-так... Девчонки смеялись: «Что это ты, Стася, с железом разговариваешь?» А ей нравилось разговари­ вать... «Ты ровненько, ровненько...— приговаривала она.— Не стучи — вижу я, сейчас мы подладим... Чего злиться-то». А иногда припевала: «Рядочек, рядочек, вот и спинка, спинка...». Ей не было безразлично, что вязать, она любила пряжу ярких рас ­ цветок, радовал сложный фасон — красивее! Никто не бегал на швей­ ный конвейер, а она бегала поглядеть: «Как там мой жакет выглядит». Сначала на нее сердились, а потом привыкли. Стася наивно восхища­ лась: «Ну, скажи, какой жакетик из тряпок подучился. Вещь!» Иной раз обижалась: «Пуговки не те, сюда бы желтенькие, металлические!» ...«И кто теперь на моей машине?» — подумала Стася. Куда она в этом белом платье? Оно висело на спинке стула, что стоял рядом с раскладушкой. Подвенечное платье. А, чтоб ему провалиться! В доме тихо, и чего так тихо? Неужто ее одну оставили? Нет, кто-то идет. Скрипнула дверь. Стася из-под полуприкрытых ресниц следила. Ага, сын Марь Гордеевны! Притаившись, Стася наблюдала. Осторожно ступая, Алеша подо­ шел к буфету и, выдвинув маленький ящик, оглянулся. Стася посопела, дескать, сплю, сплю, дурачок. Алеша достал красную пластмассовую коробочку и вынул из нее десятирублевку, помедлил — и еще одна де­ сятирублевка перекочевала в его карман. Так же тихонько ступая (она только сейчас заметила, что он в носках), Алеша вышел. Стася задохну­ лась от негодования: украл! Истинный бог — украл! У матери родной! Что же делать?! Дверь хлопнула. Неужто сбежал? Догнать его надо. Стася схватила белое платье, босиком выбралась в коридор. Никого. Заглянула в кухню. На столе — записка. Стася прочитала: «Мама, я задержусь на тренировке. Алеша». Ага, знаем мы . эти тренировки — . две десятки-то в кармане. ч