Сибирские огни, 1977, №8

Лавров — недюжинный знаток и сибир­ ских птиц и трав, и тайги, и степей, и гор, и рек. (Забегая вперед, скажем, например, что в более поздних произведениях «Шу­ мела Обь, текла...», «Дорога на Петушки», «Печаль последней навигации» и в других И. Лавров впервые 8 нашей литературе создаст цельный образ великой сибирской труженицы Оби. Быть может, только могу­ чий Енисей, тоже красочно и с великой любовью описанный 8. Астафьевым в его последних автобиографических повестях, может соперничать в этом отношении с Обью И. Лаврова.) Конечно, «Встреча с чудом» не свобод­ на, как уже отмечено критикой, и от не­ которых недостатков. Слишком назойливо, особенно в конце, повторяется иногда основная мысль-рефрен «К морю, к мо­ рю!»;» есть на отдельных страницах и на­ лет «умилительности», слащавости, за ко­ торую писателя справедливо упрекала критика. И все же эти отдельные «де^ ревья»-Шероховатости, конечно же, не мо­ гут заслонить всего здорового и крепкого «леса» Лавровской прозы, что привольно раскинулся перед читателем в главах пер­ вой «объемной» повести писателя. В несколько другой тональности написа­ на относящаяся к этому же периоду по­ весть «Девочка и рябина». Это — уже зре­ лый реализм, окрашенный и лирикой, и приподнятостью, эмоциональностью. По­ весть о труде и жизни актеров хороша прежде всего очень добротной и интерес­ ной тканью письма. Неофициальная теат­ ральная «биржа» в Москве, репетиции режиссера Воеводы, выезды актеров в села, спектакли и подготовка к ним — все это сделано на мастерском уровне. Писа­ тель (сам, как известно, многие годы ра­ ботавший актером) сумел уже вполне про­ фессионально «отстраниться» от ненужных мелочей закулисной жизни театра, что позволило ему глубоко проникнуть в суть, в сокровенный смысл описываемых собы­ тий. Невозможно стать хорошим артистом, не зная жизни, не зная тех людей, роли которых ты играешь на сцене,— эта глав­ ная мысль проведена в «Девочке и ряби­ не» ненавязчиво, вытекает из всей образ­ ной ткани повествования. (Заметим к тому же, что «Девочка и рябина» продолжает собой другую самостоятельную тематиче­ скую струю творчества писателя — теат­ ральную; к ней И. Лавров будет возвра­ щаться постоянно, обогащая ее все новы­ ми произведениями.) После повестей «Мне кричат журавли», «Встреча с чудом», «Девочка и рябина» И. Лавров явно стремится освоить еще более масштабный жанр — роман. Харак­ терная для многих прозаиков линия про­ фессионального роста «рассказ—повесть— роман» проявилась и здесь: писатель вско­ ре публикует роман «Штормовое предуп­ реждение». В нем затронуты небезынте­ ресные проблемы, связанные с жизнен­ ными драмами двух главных действующих лиц: Верескова-отца и Верескова-сына. Глубже, пожалуй, удалось автору раскрыть драму сына, Сергея Верескова, который, пережив определенный надлом, все же* находит силы выйти на свою, творческую стезю в жизни. Менее ясна трагедия отца: что-то тут связано и с объективными об­ стоятельствами, что-то и с характером са­ мого Верескова-старшего. Однако глубо­ кого исследования обеих этих причин в романе нет, и, наверное, поэтому он в общем-то явно не «прозвучал». И крити­ ка, и читатели отнеслись к «Штормовому предупреждению» весьма сдержанно. За «Штормовым предупреждением» сле­ дуют рассказы «Дорога в Петушки», «Дни ветров и метелей», повесть «Не покидай меня, любовь», которые свидетельствуют о бесспорном усилении Лавровского реа­ лизма. Писатель все зорче вглядывается в окружающий его мир, глубже пытается раскрыть те характеры и конфликты, ко­ торые попадают в поле его художниче­ ского зрения. Так, самый, казалось бы, «банальный» конфликт — супружеская ссо­ ра из ревности — в рассказе «Дорога в Петушки» повернут к читателю такой ин­ тересной, нестандартной стороной, что после выхода этого рассказа «Литератур­ ная газета» ему одному посвятила целую критическую статью. * * * Из последних произведений И. Лаврова, вошедших в книги «Зарубки на сердце», «Кудлатая хорошая собака», «Благодарю судьбу», «Печаль последней навигации», «Галя Ворожеева» и другие, хочется- под­ робнее остановиться на автобиографиче­ ском романе-трилогии «Мои бессонные ночи», повестях «Галя Ворожеева» и «Оби­ татели Медвежьей ложбины». Обращение писателя к собственной био­ графии, потребность рассказать о своей жизненной и творческой судьбе — факт вполне закономерный и понятный. Почти каждый большой художник слова рано или поздно берется за перо, чтобы написать книгу о себе и своем поколении. К созданию своего автобиографического романа И. Лавров приступил уже будучи зрелым мастером. И это, право же, сразу чувствуется. «Мои бессонные ночи» преж­ де всего — отличная проза, где масса языковых находок, каждая из которых мо­ жет служить наглядным пособием для от­ вета на вопрос: что нужно иметь человеку, чтобы браться за перо. «Вдоль проспекта катится теплый, могу­ чий ветер. Я разрезаю его грудью, как воду. Через всю улицу качаются черные тени ветвей и листьев. Сырые флаги хлопают сочно и громко, точно бичи пастухов. Мокрый асфальт отражает золотом цепи дрожащих огней. Словно полок в бане, асфальт густо за­ ляпан березовыми листьями. По нему расплескались сияющие блики, скользят змейки света, в сотнях луж отра­ жаются золотые окна, стволы, ноги про­ хожих».