Сибирские огни, 1977, №8

побродить в дремучем бездорожье, даже и не собираясь расчехлить ружья. В летний вечер, если выдается час досуга, направля­ ет он моторку на простор Обского моря. Серо-зеленые волны, кустарник на далеких островах, четкие очертания парусов, крас­ ный диск солнца, утопающий в заливе, стре­ мительный катерок, опережающий на чем­ пионате суда соперников... Но досуг выпа­ дает скупо. Ближе, доступнее всего сосны Академ­ городка. Бор прилегает прямо к зданию, где размещена лаборатория терморегуля­ ции. Бывает, не ладится дело или гнет уста­ лость после суточного эксперимента — вый­ дешь за порог, стволы обступят, и от их незыблемой прямизны станет спокойнее, возвратятся свежесть, уверенность, работо­ способность. Иной раз именно здесь, под хвойными кронами, возникает вдруг догад­ ка, ранее, в кабинете, ускользавшая долго и упорно. Какое бы положение в науке ни занимал исследователь, его никогда не покидает, сознание ответственности перед, природой. Движимые этим чувством, ученые воздви­ гают памятники лабораторным животным... Восемьдесят лет назад Иван Петрович Пав­ лов сделал сообщение о некоторых своих опытах. Отчет заканчивался такими слова­ ми: «При снабжении голодающего живот­ ного водою и хлористым натрием отделе­ ние желудочного сока продолжалось до конца наблюдений, т. е. до семнадцатого дня. Продолжать опыт дальнейшего голо­ дания у собак, терявших к этому времени уже до 25 процентов своего первоначаль­ ного веса, докладчик не решался, чтобы не потерять животное». Этим все сказано — Павлов не решался продолжать... ...В лаборатории, руководимой Якименко, изучаются процессы регуляции температу­ ры в различных частях тела. Вот как созда­ валась одна из методик. Фиксированную на столике крысу усыпи­ ли эфиром. Выделили и рассекли седалищ­ ный нерв и сухожилие соответствующей мышцы. Периферический отрезок нерва уложили в специальный погружной элект­ род, а конец сухожилия прикрепили к пло­ ской стальной пружине. Манипуляции мел­ кие, тонкие, но главное все-таки состоялось потом, когда в толщу мышцы посредством хирургической иглы была введена прово­ лочная термопара (тоньше паутинной ни­ ти) — датчик температуры мышцы. Затем — ток-ток-ток-ток — на кончик нер­ ва начали наносить односекундные раздра­ жения. Мышца сокращалась, изгибая пру­ жину с укрепленным на ней датчиком. Измерялись сила, сокращение, работа. Из­ менение температуры при помощи термо­ пары преобразовывалось в электрический сигнал, воспринимаемый электронно-луче­ вой трубкой, с которой на фотобумагу пи­ салась осциллограмма. Итоги эксперимента имеют вещественный характер — протокол, кусок фотобумаги, хранимый руководителем лаборатории как реликвия. Не зафиксированными остались бесчисленные обсуждения и споры, упор­ ство и терпение всех без исключения со­ трудников, их направленный к единой цели коллективный опыт. Это не пустые слова. Лаборатории терморегуляции пошел уже второй десяток лет от роду, Сибирского филиала еще не существовало, а Якименко и группа сотрудников уже разрабатывали свою нынешнюю тематику, и так, в основ­ ном, все вместе работают и сегодня. Их спаяли общая поглощенность наукой, схо­ жие интересы в ней, по крупицам добытые новые знания и, думается, не в последнюю очередь, убежденность руководителя в том, что время одиночек, даже таких гениев, как Ломоносов, в науке безвозвратно прошло, и только совместный труд многих исследо­ вателей приводит к успеху. В этой обстановке очень кстати оказался инженер Виктор Диверт, окончивший Том­ ский политехнический институт по специ­ альности медицинского приборостроения. У Якименко появился надежный помощник. Физиологи давно установили, сколь вели­ ко значение удачно выбранных технических приемов. «Для натуралистов все—в методе, в шансах добыть непоколебимую, прочную истину». И. П. Павлов имел в виду понятие метода и как общефилософской категории, и как средства выяснения конкретной част­ но-научной задачи. Пройдя ряд этапов чи­ стоты и совершенствования экспериментов со слюнной фистулой, Павлов увидел — собака отвлекается присутствием человека и тем тормозится слюноотделительный рефлекс; тотчас собаку изолировали, а управление ее поведением, изучение этого поведения стали проводить на расстоянии. Обращаясь к научной классике, Якимен­ ко том за томом штудировал комплекты «Русского физиологического журнала», первоисточник, где отражены труды осно­ воположников отечественной физиологии. Годы уносят наносное и привходящее. Фундаментальный павловский подход оста­ ется эталонным. Конечно, чисто техническая сторона ме­ няется неузнаваемо. Научный поиск обеспе­ чен ныне такими приборами и аппаратами, о которых еще в недалеком прошлом уче­ ные даже мечтать были не в состоянии. Врачи старшего и среднего поколений по­ мнят, как на кафедрах физиологии студен­ тов обучали искусству плотно и ровно за­ коптить бумажную ленту, чтобы затем, при опыте, острый писчик буквально выскреб на ней кривую той или иной анализируемой функции. А Михаил Алексеевич Якименко и Виктор Диверт конструируют цепи при­ боров, позволяющие фиксировать сведения об интимнейших процессах, протекающих в организме, непосредственно на фото­ бумаге. При всем то^\ именно от физиологов ча­ сто можно услышать странную, по первому впечатлению, оценку ученого. Хорошо, одобрительно: «умеет работать руками». Плохо, пренебрежительно: «своими руками и утюга не починит». Исправление утюга то­ же вещь серьезная, но в лаборатории дру­ гой уровень, и речь тут идет о характере и степени подготовленности ученого.