Сибирские огни, 1977, №8

СТАРЕЦ-УЗБЕК. Большое спасибо, друг мой. ЩЕЛКАН. Я вам спасибо скажу, если он вам окажется впору. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Садись рядом, друг мой, побеседуем. ЩЕЛКАН. Дедушка, я предпочел бы вам дать инструкцию и уехать. Мне к восьми часам на работу, поезд проходит здесь в пять,— еле-еле успею. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Успеешь. Садись, друг мой, отдохни. Я знаю, тебе было трудно улететь из Ташкента. ЩЕЛКАН. Да, не легко. У меня ведь кроме мастерской еще и се­ мейные неприятности. Но это мое личное дело, я не буду вас затруднять. Теперь вернемся к ковру. Уверяю вас, дедушка, на эту машинку можно положиться. То, что он плохо сюда двигался; я цбъясняю это тем, что я надоел ему. Ну, судите, какой я чародей? Ему на меня, небось, и смот- реть-то противно, а вы к нему вполне подходите. Вашему бедному колхо­ зу от него будет большая помощь. Как-никак, помимо прочих качеств, это же бесплатный транспорт. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Да. Наш колхоз беден силой. Почему? Все сыны моего колхоза ушли на фронт, добровольно, против фашиста. И что же? ЩЕЛКАН. Силой-то вы, верно, бедны, но духом-то, выходит, вы по­ богаче некоторых. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Но скоро и по силам наш колхоз будет богат. ЩЕЛКАН. Вы намекаете на мой ковер, дедуШка? СТАРЕЦ-УЗБЕК. Те, кто почему-либо не ушел на фронт, идут к нам на помощь. Они идут ко мне с заводов, из канцелярий, из школ. Вглядись, сын мой. Они идут сюда трудиться. Слышишь их песню? ЩЕЛКАН ( слушая приближающуюся песню и вглядываясь). Д е­ душка! Вижу Аду, свою жену. И Лену. И профессора. И Дюкруасси. И пионеров, и тех девушек, которые надо мной смеялись. Дедушка, а кто тот знакомый, что шагает рядом с моей женой? Он похож на меня. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Это ты и есть. Ты просто видишь завтрашний день, сын мой. Через сцену медленно, с песней, проходят многие знакомцы из этой легенды. Впе­ реди них — ЩЕЛКАН. Он идет, задрав вверх голову и распевая,— не столь хорошо, сколь громко. Одна рука его лежит на плече жены, другая — на плече дочери. ЩЕЛКАН. Странно. Неужели у меня такая глупая самодовольная физиономия? В такой торжественный момент можно вести себя и получ­ ше. Нет, это не я. Как это возможно? Я сижу здесь, на крыльце колхоза, и одновременно иду мимо этого крыльца. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Так делает сон. Он сдвигает время. Он сдвигает пространство. Мир огромен и велик. Но человеческое воображение превращает его в ковер и песню. Нет ничего великолепнее человеческой песни, в особенности тогда, когда она поет победу. Слушай песню своего сердца, смелый кассир Щелкан. Поднимается легкий розоватый туман. Идущие исчезают в этом тумане. Щелкан при- слоняется к плечу старца и мечтательно смотрит, как поднялось солнце и вдали откры­ ли сь алые горы. ЩЕЛКАН. Вот это мне больше нравится, чем моя физиономия. Как прекрасно. Хорошо бы остаться здесь навсегда. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Ты увидишь это много раз, Щелкан. А сейчас лети к испытаниям. Встань опять на ковер и читай таинственные фор­ мулы счастья. ЩЕЛКАН. Опять домой! Надоела мне эта уголовщина, дедушка. Неужели я такой маленький, что мне и врагов подсунули маленьких, как мыши?