Сибирские огни, 1977, №8

Иван Кузьмич,— по секрету. (Шепчет на ухо, вытаращив глаза.) Иван Кузьмич,— я видела сейчас государственную тайну. ДЕЖИН . Да что вы? ТА, КОТОРАЯ ПИШЕТ. Да. Тайну! Над заводом пролетал четы- рахугольный бесшумный самолет размером в этот стол. С одним пасса­ жиром. Плоский. ДЕЖИН (многозначительно). Да. В городе говорят. Опыты. Не болтайте. ЛЕНА (вбегает). Нет ли здесь моего отца? ДЕЖИН (к остальным). Видите! Это вы ее отца потеряли. Нто я ей отвечу теперь? Видите вы все это?! Я люблю смотреть на цветущие деревья, вдыхать запах молодой травы и принимать на свои плечи лучи солнца. > Но больше всего меня согревает, друг мой, улыбка твоих глаз и ла ­ сковый блеск твоих губ. Широкая довольная луна так сияет, что звездам и передохнуть не­ когда. Они пытаются поиграть лучами, но где там! Но кто такой, что смелее звезд и хочет затмить луну? Смотрите. - Плоский, продолговатый предмет медленно пересекает лунный диск. Затмение или, как прежде,— опять гоголевский черт балуется в небе. Крыльцо, двор, дувал. За дувалом •— цветущее дерево. На крыльцо выходит СТА­ РЕЦ-УЗБЕК в длинном халате и конической шапке. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Кажется, он уже пересекает луну. (Вглядывает­ ся.) Да, он. Скоро прилетит. Халима! Прошу тебя, зажги свет в правлении. В доме зажигается лампа. Сверху слышится насвистывание «Пыль клубится по дороге...» Показывается ковер. Щелкан сидит, поджав ноги и нюхая сорванную где-то цветущую ветку. Ковер двига­ ется порывисто, словно сходит по ступенькам. ЩЕЛКАН. Да что такое сегодня с тобой? Ты что, устал, что ли? Или ты привык к жизни в городе и не хочется в деревню? Уж что-что, а упрекнуть меня, что я тебя заездил,-»- нельзя! Насвистывание замирает. Ковер опустился за дувал, рядом с деревом. Выходит ЩЕЛКАН с ковром и шубой. ЩЕЛКАН (увидев старика). Позвольте. А, это не вы, случайно, мне ковер продали? Нет. Не вы. Где здесь, дедушка, председатель колхоза? СТАРЕЦ-УЗБЕК. Вот я, друг мой. ЩЕЛКАН. Теперь мне понятно, почему меня ковер, согласно прика­ занию, в самый бедйый колхоз привез. Вам, поди, лет восемьдесят? СТАРЕЦ-УЗБЕК. Девяносто семь. С годами мудрость редко умень­ шается, друг. ЩЕЛКАН. Мудрость-то, может, и не уменьшилась, а вот ваша производительность,—- заметно. Одной мудростью поле не вспашешь. Дедушка! Я к вам прилетел из Ташкента. СТАРЕЦ-УЗБЕК. Я вижу. ЩЕЛКАН. И прилетел с определенной целью. Я передаю в распо­ ряжение колхоза свой ковер. Он летучий.