Сибирские огни, 1977, №8

АДА ЛЬВОВНА. Захар Ильич, зачем браниться? Все улажено, слава богу. ОБЕРТЫНСКИЙ. Куда уложено? В гроб! Какие еще тут высшие начальства приходили? АДА'ЛЬВОВНА. Один из них, я расслышала, он с такой аристокра­ тической фамилией, Дюкруасси. ОБЕРТЫНСКИЙ. Дюкруасси? Так Дюкруасси — фокусник! Ха! Начальство?! Ха! Вот это-то начальство и уперло мои товары. Пустые вещи отправила? Фу! Даже одышка от злости появилась. А я хотел вто­ рую партию — надо ее обратно/ Умар! Умар! Вот так кадриль. Что ж делать?! АДА ЛЬВОВНА. Ума не приложу. ОБЕРТЫНСКИЙ. Не рассуждайте, килька! Нет, нет... Я человек не одноэтажный. Я—небоскреб. И не из таких цитат вывертывался. Сейчас выпущу пар,— и в путь! Итак! Мысли- кишмя кишат, но какую выбрать? Мамаша! Обертынский перебьет ноги у любой злобы. Он сидит в партере гениальных выдумок. Ага! Вот и готово. Слушайте, вы, пария! Подтвер­ ждаете, что Яков Титыч бузумно любит свою дочь? АДА ЛЬВОВНА. Лену? ОБЕРТЫНСКИЙ. Нет, меня! Дальше. Дежин ее тоже безумно лю­ бит. Погубить ее не захочет, даже если она и выйдет за другого. Следо­ вательно, я тоже должен в нее бузумно влюбиться. И я уже влюблен. АДА ЛЬВОВНА. В Лену трудно не влюбиться. ОБЕРТЫНСКИЙ (насмешливо). Ну еще бы. Меню прочли? Значит, она выходит за меня и грех матери примет на себя. ‘ АДА ЛЬВОВНА. Какой же за мной грех, Захар Ильич? ОБЕРТЫНСКИЙ. Ада Львовна! У вас в голове вся клавиатура ис­ портилась. Поднимите вашу проницательность. Или — вы на самом деле не понимаете, какому начальству и какие товары мы с вами отвозили? АДА ЛЬВОВНА. Право, Захар Ильич, не понимаю. ОБЕРТЫНСКИЙ. Начальство мое из самых возвышенных и начи­ танных спекулянтов и бандитов, а товары наши краденые со склада кон­ сервного завода. Надеюсь, я открыл перед вами пропасть? АДА ЛЬВОВНА. Ой, убили. (Опускается на камень, возле которого происходит их разговор). Ой, погибла моя душенька. ОБЕРТЫНСКИЙ. Обвисли, тетя? Вы думали, игрушечки? Ну, а если думали — так пеняйте на себя. АДА ЛЬВОВНА (поднимая к нему заплаканное лицо, всхлипывая). Я и пеняю на себя, голубчик! Ну, какой я пловец в таком водовороте? ОБЕРТЫНСКИЙ. Ничего. Привыкнете. У вас скоро, как у рыбы, плавательный пузырь появится. Уверяю вас, что я пропитан, как морская вода солью, всеми способами изворота. Встаньте. Пригласите сюда Лену. (Ада Львовна поспешно уходит.) Ничего! Ничего! Расстояние между мной и смертью, как замечаю, с каждым днем все увеличивается. А что касается Леночки вашей, то мы и с нее пломбы сорвем. Входит ЛЕНА. ОБЕРТЫНСКИЙ. Поверните, Лена, рычаг на внимание. ЛЕНА. Важный разговор? ОБЕРТЫНСКИЙ . Да! Я в последние дни рыскал за уяснением своих чувств, как собака за зайцем. ЛЕНА. Я верю, что ваши чувства действительно заячьи. ОБЕРТЫНСКИЙ . Вы меня расслаивали все время, а теперь вам придется меня сложить. И если сложить все чувства, которые я к вам питаю, то они поднимуются ввысь1, как вот этот тополь! Какие-то слу­ чайности бтделяли нас друг от друга. ЛЕНА. Не томите. Мне всегда нравились короткие разговоры.