Сибирские огни, 1977, №8

ЛЕНА. Я и думаю. Он же выполнил мою задачу . И мне странно ду­ мать, что пошутила. А вдруг я не шутила? Тогда что? Лена медленно уходит в дом. Щелкан садится на ковер, думает, насвистывая ста­ ринную песенку: «Пыль клубится по дороге.— слышны выстрелы порой,— то с набега удалого едут суженцы домой...» Входит ЗАИД ИРГАШЕВ . ИРГАШЕВ — явление исключительное, если рассматривать его вне среды и вне времени. В нашей среде и времени это не более как явление своеобразное. Его история? Колхоз отправил способного узбекского мальчика учиться в Ташкент. Он жил до того в отдаленнейшем кишла­ ке, и вам понятны будут те трудности в науке и в жизни, которые ему пришлось преодолеть. Да, тропа к вершинам науки всегда нелегка, а для Иргашева она особенно была тяжка. Все же он добрался,— пока еще не до вершин, а до перевалов, с которых видны вершины. Но здесь он узнал размеры своих сил,— и еще более, чем прежде, поверил в себя. Тут, на перевале, он встретил Любу Чимтик. Они полюбили друг друга. Но затем, как часто бывает, влюбленные поссорились. Он попытался разлюбить... вот поэтому-то он стоит сейчас перед Щелканом, вежливо сняв кепку. Когда пройдешь длинный и каменистый путь,— редко бывает, что ноги остаются без ссадин и царапин. Иногда мне кажется, что Иргашев, вследствие трудного пути и много раз уязвленного самолюбия, относит­ ся к себе, словно бы он лишен юмора и оттого способен идти один по высокой насыпи, тогда как вы идете метров на десять ниже его. Возмож­ но, что я ошибаюсь, Иргашев обладает юмором. Просто из уважения к великому русскому языку он обращается с ним пока чрезмерно осторож­ но. Обождите. Пройдет от силы пять лет, и он станет ослепительно шу­ тить,— и над собой, и над вами. И так как мир любит науку и шутку, а, соединенные вместе, они очаровательны, то мы не ошибемся, если предскажем Иргашеву блестящую карьеру. Как он одет? Он одет плохо. К счастью, это его мало интересует. Попробуйте перешить костюм Лены на мужской, и вы будете обладате­ лем того одеяния, в котором ходит молодой ученый. Он не презирает хо­ роший костюм, а просто его насущный хлеб не стал еще той сущностью, которая, в сущности, и осуществляет возможность молодому человеку прилично одеться. Его фигура, лицо, похойка, голос? Он—молод. Он, пожалуй, мил,— и в особенности, когда улыбается. У него прекрасные-белые зубы. Будь он киноартистом, его зубами любовался бы весь мир. Я советую ему улыбаться почаще. Он возражает. По его мысли, частая улыбка означа­ ет подхалима. Для людей, знающих все разновидности жаб и ехидн под­ халимажа, мнение молодого ученого только подтверждает истинность этой, уже найденной, классификации. ‘ИРГАШЕВ. Здравствуйте, Щелкан. ЩЕЛКАН. Здравствуйте, Иргашев. Вы от Института? ИРГАШЕВ. Нет, от себя. Как ваша жизнь? ЩЕЛКАН. В частных обстоятельствах неудобна, как чурка. ИРГАШЕВ. Если найти правильный и нормальный и политический подход к самому себе, любую чурку расколете с легкостью. ЩЕЛКАН.'То-то вы и пытаетесь так легко расколоть чурку своей любви. Вы, я вижу, привели подводу. Вы хотите увезти вашу треть из этого гаража? 8 . Сибирские огни № 8.