Сибирские огни, 1977, №8

Входят ОБЕРТЫНСКИЙ и УМАР АЛИЕВ. Увидав кассира, они переглянулись, остановились было, но затем Умар Алиев решительно шагнул вперед. ■ ; I УМАР АЛИЕВ. Здравствуйте. Здравствуйте, товарищ кассир. Гово­ рят, ты поступил на работу. Разве сегодня выходной? ЩЕЛКАН. Размышляют не только по выходным. УМАР АЛИЕВ. Совершенно верно. Размышления украшают жизнь человека, как хорошая сбруя лошадь. Эй, здравствуйте, бабушка. А-а, здравствуй, девушка. Кассир, почему ты смотришь на меня так при­ стально? Ты что, врач? ЩЕЛКАН. Подойди ко мне. УМАР АЛИЕВ. Что-о? ЩЕЛКАН. Подойди ко мне, Умар Алиев. ЛЕНА. Папа. У тебя такой торжественный голос, будто ты лицен­ зию на весь мир получил. УМАР АЛИЕВ. Лицензию? Что значит лицензию? (Встревоженно оглядывает всех.) Он получил новый пост, да? Почему он на меня так отвратительно смотрит? Он переменил прическу? Я его не узнаю. Поче­ му про него в Старом Городе говорят, что он вампир и в Америку на ковре улететь может? < ЩЕЛКАН (уверенно и твердо). Вы подойдете ко мне, Умар Алиев. УМАР АЛИЕВ ( содрогаясь и отступая назад). Ты думаешь, я бо­ юсь твоего взгляда удава? Чума ко мне пристанет, так? Холера меня сгрызет, так? ЩЕЛКАН. Вы сами себя сгрызете, Умар Алиев, если не подойдете ко мне. ОБЕРТЫНСКИЙ. Крайне было б глупо подчиниться такому бес­ смысленному приказанию. УМАР АЛИЕВ (вытирая холодный пот и понемногу приближаясь к Щелкану). Конечно, не подчинюсь. Его кустарные мастерские не входят в систему нашего завода. Что ты от меня хочешь, кассир? (Напряженно смеясь.) Мне нужно в вашей ведомости в получении оклада расписать­ ся? Пожалуйста! Или ты гадаешь по руке? ЩЕЛКАН. Подошли? Теперь выдохните на меня. УМАР АЛИЕВ (с отчаянием). Д а ты что, душу мою хочешь вытя­ нуть, шайтан? Не буду на тебя дышать. Граждане, он колдун? ЩЕЛКАН. Дышите! Грубей, глубже! (Умар Алиев дышит.) Все. Идите. ОБЕРТЫНСКИЙ (развязно). И мне дыхнуть? ЩЕЛКАН. Вы и без того дышите на ладан. АДА ЛЬВОВНА. Захар Ильич! Умар Алиевич! Пожалуйте в дом. УМАР АЛИЕВ. Пойдем в дом, бабушка. Я на душе плохо себя чувствую. Обертынский, Умар Алиев и Ада Львовна идут в домик. На террасе, где Щелкан их не видит, Обертынский указывает в сторону кассира и многозначительно стучит себе пальцем по лбу. Ада Львовна скорбно разводит руками. Они ушли. ЛЕНА. Отец! Ты знаешь, что такое любовь? ЩЕЛКАН. Да, узнал. ЛЕНА. Не уступишь ли мне частицу своих знаний? ЩЕЛКАН. Я уже уступил. (Указывая на записку, брошенную Адой Львовной.) Вот она. ЛЕНА. Когда наберусь сил, может быть, и подниму. Отец! Ты как думаешь, Дежин меня любит? ЩЕЛКАН. Ты об этом должна думать, а не я.