Сибирские огни, 1977, №8

он там делает? (Подходит в дверям, смотрит. Повернувшись к Дюкру- асси, говорит в крайнем изумлении.) Дюкруасси! Этот куцый действи­ тельно летает. (Дюкруасси, положив руки на колени, недвижно глядит в потолок.) Чем пленителен лавр? Чем сладок ладан преклонений? Перед кем расступается толпа? Кого ненавидят унылые сообщники? Против кого они направляют отраву, кинжал, пулю и клевету? Про кого они говорят, что он преждевременен? Над кем они смеют­ ся, что тридцати лет он считает себя столетним по мудрости, а прожив сто,— он думает, что жил десять тысяч? Про того, кто не боится своей силы. Сила человека сопредельна любой его мечте. Сила человека оправдывает всякое преувеличение и всякий его порыв. И только дерзающий всегда услышит топот приближающегося счастья! Большие тесовые ворота гаража господствуют над двориком. Но не стоит обольщаться: гараж плохо натурализовался здесь. Глядя на него, я всегда вспоминаю разговор с одним светским чело­ веком. Лет пятнадцать назад я впервые собирался в Европу. Я был так упоен и так гордился шестью вышедшими своими сочинениями, что мне казалось — европейцы всех сословий и всех состояний наперерыв будут приглашать меня к себе. Не подумайте, что я ждал даровых обедов. •Просто им захочется, думал я, чтоб я своим великим пером описал их жизнь и самочувствие. Ну и ясно,— придут ко мне высокопоставленные лица... Нельзя ж конфузить и себя, й свою республику отсутствием хо­ рошего тона! Поколебавшись слегка, я отправился за советом о хоро­ шем тоне к некоему бывшему министру царского правительства. К сожа­ лению, министр уже несколько лет как выжил из ума и смог вспомнить только один совет, которому, кстати сказать, по отношению ко мне он не последовал. Он сказал: «Когда к вам придет плохо одетый посетитель, вы должны немедленно переодеться соответственно его виду». Должно быть, гараж посещало такое количество плохо одетых по­ сетителей, что у него закружилась голова от переодеваний. Он покосил­ ся. На глинобитной крыше валяются кое-где черепицы, а кое-где камыш, а кое-где зелененькая травка. Стены и ворота его выпачканы теми улич­ ными изречениями, которые никакие краски и никакие ухищрения чело­ веческой изобретательности не могут стереть. На дворе теплый и солнечный день. Солнце, не говоря о гаражишке, пытается украсить светом и терраску, примыкающую к гаражу. Если га­ раж ,— как мы уже говорили,— известная бодрая нота в увертюре к Ста­ рому Городу, то терраса, примыкающая к комнатке, где живет кассир Щелкан, совершенно обратное. Эти дьявольские, истрескавшиеся, изгнив­ шие доски слажены с таким злорадством и издевательством над вами, что, едва вы успели вступить на террасу, они вас или защемят, или про­ валят. Окно в комнату Щелкана открыто. Комната проветривается. Лишнее подтверждение моего только что высказанного определения че­ ловеческого дерзания, которое беспредельно. Возле гаража, на груде поломанных кирпичей, разостлан ковер. Щелкан сидит на ковре. Ада Львовна подходит к воротам гаража. Лена стоит подле отца.