Сибирские огни, 1977, №7

— Пусть зовут, дурнэньки... Ты попроси своего Леонида заиграть «Черные очи». Мы с Антонием про них страсть как любили петь. — Ну так начинайте. Леонид услышит нас, подыграет. Мы тоже с ним дома без детей такие концерты устраиваем, кто б только знал? — Э — ни! Пой ты, а мне песни уже не подчиняются. Настя запела, и тут же Леонид с помощью Назара и Оляны вместе с гармошкой и табуреткой перекочевал в переднюю и теперь подыгры­ вал и пел вместе с женой. Украинские песни подмывают душу, как вода берег. Не удержалась и Гапка. Глубоким, трубным голосом она уже вторила Насте: ...В човни дивчина писню спивае, А козак чуе, сердэнько мрэ. Песню подхватили Оляна, Сонька, Ганна Хорошилова. Печальная Елосовета слушала, украдкой вытирала глаза уголками платка. Уронив седую голову на кулак, молчал и Назар Севастьянов. «Жизнь прошла, считай, шестьдесят пять уже отстукало, а Оляна, как песня, в душу просится. Через годы. Через седины. Через все на свете. Ах, дурень ты, дурень заполошный. Что ж ты по молодости наделал?» Песня не смолкла и когда в дом вошли вернувшиеся с разъезда Гаврюшка, Федор Антонович, Ваня Чернегин, Олянины Валя и Шура. Песни, грустные и сладкие, рвущие душу, как расставанье, лились чуть ли не до самого рассвета. — Мамо, пойдемте домой. Вам отдыхать надо,— который уж раз просила Сонька свекровь, но Гапка все не соглашалась. — Потерпи, дочка, дождемся Мишку, тогда и отправимся. Лягай на Колину кровать, а я посижу. Когда еще столько людей сразу увижу?.. — Правильно, Гордеевна,— поддержала Гапку Настя,— только разлеживаться нам, горемычным, некогда, управляться время уже. Но мы это по-быстрому спроворим и вернемся за вестями о солдате и потом окончательно по домам. А вы наливайте, мужички, для бодрости. Вам не привыкать гулевать по всем ночам. Ну и нам вот хоть раз довелось. Знать хоть будем, как вам такая тяжесть достается, бедолаги наши сер­ дешные. Слушая Настю, мужички добродушно посмеивались. 14 В десятом часу из района вернулись Михаил и Надя. Женщины к этому времени успели подоить, накормить и напоить скотину, зато­ пить в избах и даже вздремнуть, кому сколько удалось. Мужички тоже не всю ночь храбрились. Сморенные водкой и усталостью, они спали кто за столом, кто на кровати, кто прямо на полу. Леонид Чернегин храпел на лавке в передней, подложив под голову гармошку. — Кончай ночевать, застольные работнички. Время похмеляться- разминаться,— забарабанил ложкой в пустую кастрюлю Михаил, и дол­ гоиграющие гуляки, стыдясь сонной слабости, ломая себя, поднимались, не преминув пошутить или Не очень естественно удивиться: «Уже при­ были? Не могли тебя вместе с Колей прихватить денька на два... Не дал кимарнуть, окаянный... Оно всегда так: сам не гам и другим недам». — Там у них по-военному,— не смущался Михаил,— только прибы­ ли ■— построение, перекличка — и на вокзал. Мы кое-как выпытали у одного сержанта-купца, что повезут на юг, и, была не была, тоже за­ лезли в поезд. Пропрет, думаем, так не дальше Шипуновой, а он возь­ ми и остановись на нашем разъезде, как по заказу. Вот так мы и дома.