Сибирские огни, 1977, №7

к месту. Правильно делают. Без вина и песен праздник не должен быть... Постояла Гапка у родного двора, вздохнула: родной-то родной, а домой не тянет. Больше недели уже обретается Гапка у Гаврюшки после похо­ рон Андрея Комкова и не торопится возвращаться: каждый час рядом с любимым внуком ей прощально дорог. Без Гапки в доме Федору Антоновичу совсем невмоготу, он готов волком выть от тоски. Оттого он, нашлось бы лишь маломальское за­ делье, чуть что шасть за порог, хлоп дверью, и только Сонька его и видела. В просторном пятистенке в эти дни вольготно лишь бело-ры­ жему коту-шатуну Мурзику. Как только Сонька узнала, что десятого ноября Коле действительно идти в армию, унадилась и она днями толочься в их доме, помогать Елосовете по хозяйству, теребить птицу, варить холодец, печь хлеб и прочие постряпушки для вечера проводов или отводить душу в беско нечных бабьих разговорах. Федор Антонович тоже все эти дни проводил вместе с Гаврюшкой. Важничая друг перед другом, братовья никакого внимания не обраща­ ли на хлопоты жен, не встревали в их разговоры, не хмелея, опорожня­ ли в день по-литру самогонки и лишь только после этого возлияния расходились. Федор Антонович отправлялся до Оляны покалякать с Мишкой о предстоящей свадьбе, от Мишки шел в бригаду, где мужики тешились до полуночи в козла, громыхая об стол не столько костяшка­ ми домино, сколько чесавшимися кулаками после изрядной выпивки где-нибудь в гостях. За доминошным столом ставили бригадные завсе­ гдатаи окончательную точку очередному развеселому дню. И не жале­ ли: сколько ни пей водки — всю не выпьешь, сколько ни ходи на цырлах перед бабами — все равно чем-нибудь не угодишь. А тут, в чадном от горького махорочного дыма и хомутного дегтя закутке, вольготно и да­ же уютно. Вкладывай знай душу в кулак, громыхай ей, зудящей, до ломоты, трави самый соленый анекдот, все сойдет, потому что все глав­ ное-то уже сделано: выпито, съедено, спето, сговорено, а это ошметки, объедки, остатки, а они, как известно, всегда сладки. Но проходило время, поразбабахав одурь, уставали и козлятники горлопанить и бузить. Надоедало и им выворачивать нутро не самой привлекательной изнанкой, и тогда всеобщим вниманием завладевали мужики постарше, вроде Федора Антоновича. Покойно и благодатно те­ чет теперь их беседа, клубится не содрогаясь махорочный дымок, тут-то и начинает струиться родничок самонадеянного мужицкого всезнайства, тут-то и изощряют свое мастерство доморощенные пропагандисты, аги­ таторы, лекторы-просветители, судят, рядят, гнут свою линию, право же, не хуже иных записных трибунных ораторов, пожалуй, только до­ ступнее, потому и попадают в самую цель — в неискушенную в тонко­ стях словопрений доверчивую мужицкую душу. Не оттого ли всегда так привлекательна компания мирно витийствующих мужиков на завалин­ ках, бревнах, в конторских коридорах, в бригадных и ферменных из­ бушках. «Все, как и дома: нету дружной балачки, значит и жизни нет,— ду­ мал Федор Антонович с большим сожалением, что так коротка показа­ лась даже осенняя ночь, отправляясь из хомутной восвояси, домой, к Соньке.— Поди уже вернулась от Елосоветы, рада не рада, а ждет зна­ чит идти надо». 10 Десятого ноября в доме Гаврюшки Нагайцева началась большая передвижка. Из горницы в сенки выставили шифоньер, обе кровати, ста­ ринную расписную, окованную медью скрыню, все еще позваниваю- 3. Сибирские огни № 7.