Сибирские огни, 1977, №7

•■.и Что тут еще такое? — вертела Гапка четырехугольный, вроде кирпича, но легкий-предмет,-тщательно завернутый в газету. Радио, Агафья Гордеевна, динаМик. | - Л? Такая же штуковина, как черная тарелка, что в районе, на площади, на столбе висел-а? И так же громко кричать будет? * — Нет,— улыбаясь, успокоил ее Борис Васильевич. — Разворачивайте, мамо, глядите, я тоже с вами посмотрю,— по­ просил Федор Антонович. Пока с гостем не рассчитаешься рюмкой, не покажу. — Да я разве против,— смутился и обрадовался случаю Федор Ан­ тонович,— такое дело... я сейчас, быстренько... >— И я с вами посижу, раз с обрыдлой печи слезла. Спасибо Борису Васильевичу, прогнал мою дурную хворобу. Федор Антонович на радостях (поднялась мать) проворно выста­ вил на стол выпивку, закуску, достал, из печи борщ. — Раздевайся, Борис Васильевич. Садитесь, мамо. Может, с нами даже рюмочку пригубите. Всем троим было приятно неожиданное застолье, отметил Федор Ан­ тонович. «Такой редкий гость оказал Гапке честь, а значит и мне, Федору Нагайцеву». Отрадных душе-разговоров хватило бы до вечера, но пришла Сонь­ ка, молча разделась, тихонько присела на табуретку у печки, подавлен­ ная, чужая... — Что с тобой? — обеспокоенно спросил Федор Антонович.— Са­ дись с нами! Губы у Соньки горестно др'огнули. — Не хочу... — Ну тогда расскажи, что ты насупилась, как курица на дождь? Сонька молчала. — Да что с тобой в самом деле? — Андрей Комков только что умер. — Господи помилуй,— загудела Гапка,— я ее всю неделю ждала, а она вон кого облюбовала, сорокалетнего, того, кому жить да жить. От, проклятущая, обдурила меня. От этих буднично сказанных Гапкой слов у Бориса Васильевича по­ холодело в груди. «Так у нее все убийственно просто: жизнелюбиво, справедливо по отношению к молодости, и так жестоко по отношению к собственной старости. Чувствовать, предвидеть, но оказаться милостиво обойденной... и все-таки пожалеть, что косая ошиблась, упрекнуть ее за несправедливость. Видно, в ка-ждом человеке бездна неизведанного или по нашей близорукости неузнанного, кажущегося по недомыслию буд­ нично простым. А еще бахвалимся, что книжки читаем... Эх-ма!..» — Собирайся, Федор! Иди, помогай готовить соседа в дальнюю до­ рогу. Без чужих людей хата покойника- не должна быть. Федор Антонович и Борис Васильевич ушли вместе. — А ты, Сонька, выпей чарку водки та иди поплачь. Я не скажу Фе ­ дору, что ты Андрея прилюбливала, что на курятник водила его в надее забрюхатеть. Помертвев, Сонька повалилась Гапке в ноги: ; — Мамочка ж-вы моя родненькая. Ой, дурна ж я,' дурна, мамочка. Я ж думала, вы сном-духом ничего не знаете... На лице Гапки скользнула сумрачная ухмылка отчужденности и брезгливости. Отступив шаг назад, Гапка обошла Соньку, взяла лежав­ ший на краешке печи динамик, ощупала его со всех сторон и вновь акку­ ратно завернула в газету. — Когда стемняетея, отведи меня до Комковых. Боюсь, у Надьки сердца не хватит. Не дай бог. У нее дети...