Сибирские огни, 1977, №7

У книж н ом полки Авторы этого раздела — люди молодые. Известного поэта Александра Плитченко назвать молодым нельзя, однако он высту­ пает на этих страницах потому, что рецензирует первую книжку своего младшего собран та по поэтическому цеху, кемеровского поэта Александра Ибрагимова. А вот Алексей Горшенин, литературный редактор журнала СО АН СССР «Известия вузов. Строитель­ ство и архитектура», в «Сибирских огнях» печатается впервые. Родом он из Ульяновска, но, как сам выразился, «большую часть жизни» прожил в Новосибирске и в Приморье. Окончил Томский университет. Олег. Громов — врач по профессии — еще недавно был слушателем Высшей партийной школы в Новосибирске, а сейчас успешно пробует свои силы в жанре очерка и— как видите — литературной критики. Э. Падерина окон­ чила филологический факультет, в журнале публикует свою вторую рецензию. Молодой красноярец В. Тихомиров печатается у нас впервые. В. Волкова, старший научный сотрудник ГПНТБ СО АН СССР, публиковала свои вещи в журналах «Молодая гвардия», «Искусство», «Художник», а в «Сибирских огнях» выступает тоже в первый раз. Александр Ибрагимов. Буквы одуванчика. Стихи. Кемеровское кн. изд., 1976. В напутствии к этой книжке содержится какая-то усталая безапелляционность. Ви­ димо, случай в редакторской практике известного писателя Ф . Искандера на­ столько элементарен, что он и не утруж­ дал себя доказательствами тех или и^ых тезисов, но отнес львиную долю недостат­ ков редактируемого автора за счет «низ­ кой культуры чтения» тех читателей, ко­ торые покусятся на А. Ибрагимова. «Конечно, для быстрого схватывания та­ ких образов безусловно нужна культура чтения стихов. Человеку, редко и случай­ но читающему стихи, такие образы могут показаться непонятными... Александр Иб­ рагимов в самом деле настоящий поэт...» Индульгенциозность такого напутствия ничего хорошего не принесет молодому автору. Утверждение же, что поэзию мо­ гут понять и понимают избранные,— в корне неверно, ибо поэты, обладающие настоящей культурой письма — от Пушки­ на до Твардовского,— понятны даже тем, кто и читать-то не умеет: детям. Настоя­ щие стихи понятны и доступны, как первое чтение в жизни. Останавливаюсь на этом, потому что те­ зис Ф . Искандера антидемократичен и мо­ жет дезориентировать молодого автора. Итак, первое стихотворение, первая строфа: Зеленой листвой... кони дрожат у дороги. О. нетерпенье Июня,— на одуванчик дунь! Это цоджилки неба, сосущие тополю ноги. Это в своих конюшнях готовит бега Июнь. Четвертая строка — дискуссионна: в ко­ нюшне не больно-то разбежишься, но примем ее как проявление «таинства По­ эзии», а вот «поджилки неба, сосущие то­ полю ноги»,— не примем. Скорее всего, эта строка исходно является произволь­ ным набором слов. Может быть, автору она и говорит что-то, как одна-две буквы в его записной книжке, но, увы... И все запевное стихотворение стоит ли того, чтобы его расшифровывать, как древний манускрипт? Ну, расшифруем, ну, расшифровали, и что? А ничего. Перед нами, записанный славянскими буквами, некий эмоциональный шум, мажорный. То, что слова, составленные из букв, несут сами по себе какой-то смысл, мешает автору, ибо случайное соседство слов окончательно рушит стихотворение, и «ве­ тер-наездник» из второй строфы начинает в последних строках «привычно» поедать свою лошадь. Зачем? Почему? Сюрреа­ лизм? Неизвестно... Через всю книжку проходит рефреном призыв из первого этюда: «На одуванчик дунь!» «Дунем» же, стараясь не оправды­ вать свое восприятие снобизмом утончен­ ной культуры чтения или врожденным от­ сутствием таковой. Не будем добавлять туману в разговоры о поэзии, они теперь уже настолько стали туманными, что иные стихотворцы за туманом видятся причуд­ ливо значительными, разбухшими. Здесь— молодой автор, первая книга, несомнен­ ные способности: все это дает А. Ибраги­ мову право услышать разговор о себе по существу, без тумана. Вот он пишет: