Сибирские огни, 1977, №7

В. Мазаев лишает своего героя романти­ ческого ореола, точнее — постепенно раз­ венчивает его. Подлинная романтика обяза­ тельно нравственна, считает писатель. Мы убеждаемся в этом, думая о бывших друзь­ ях Канончика — Овчинникове и Афузове. Они тоже не просто ищут полезные иско­ паемые — они ищут свою судьбу. Но при этом не забывают и о судьбах людей, ко­ торые живут рядом. А Владимир Канончик? Может, когда-ни­ будь память о той святой для него, на из­ нос, работе откроет ему истину. Сейчас же Канончик улетает с Топхана— к своей славе, своим будущим высоким назначениям. Но уже сегодня, идя на посадку, Канончик вдруг остановится: «Не доходя посадочного помоста, которого уже коснулась машина, Вовка повернулся и долго смотрел на посе­ лок, на пустынную от него тропу...». О «деловом» человеке, кажется, уже пе­ рестают спорить. Да, «деловой» человек (в «варианте» Владимира Канончика) уходит из искусства. Простимся с ним1 Нам нужны некоторые его качества; поучимся у него конструктивности мышления, напористости, реалистическому взгляду на вещи. И все-таки простимся с ним! ...А писателю, как и его любимым геро­ ям, идти дальше. Каким будет этот путь? Вот ближайший его отрезок; повесть о Новокузнецке воен ного времени. В. Мазаев уже отправился к будущим героям: встречи на Запсибе, ра­ бота в архивах... А главное — идет работа мысли и чувств; вспоминается в деталях, выкристаллизовывается в образы собствен­ ное военное детство в городке металлур­ гов. Художнику идти дальше. Может быть, главна; опасность на этом пути — повторение са^аю себя. Не грозит ли такая опасность В. Аче ра.эу? Думаю, нет. Ведь, как мы убедились\чяти 'лирования не происходит, пока художники т ледует, а не фотографирует действительно. ■>. Ведь ни­ когда не дублируется, не повтс, яется сама действительность. у Та жизнь, которая открывается^ читателю в книгах Владимира Мазаева,— странная, трудная, пронзительно счастливая. Единст­ венная наша ж и зн ь» , ♦