Сибирские огни, 1977, №7

168 Л Е В ШТУДЕН в трамвае, а перед микрофоном, в студии на Новосибирском радио, играть так, чтобы звучала настоящая музыка; им не понять, как может концертмейстер в одночасье быть и солирующим пианистом, и дирижё­ ром, и даже певцом, а именно так бывало с Надеждой Павловной за долгие годы ра­ боты. Она никогда не теряла присутствия духа. Ни тогда, когда играла перед микрофоном концертштюк для рояля с оркестром Ве­ бера и ей пришлось на ходу купировать целую каденцию; ни когда музыканты квартета имени Глазунова попросили её быть участницей их ансамбля («Что вы! Да как я могу? Разве мало других музыкан­ тов?» — «Нам нравится ваше туше»); ни когда в радиостудии Вера Александровна Вольская, которая переворачивала ей тог­ да ноты («И-зумит-тельный человек! Ред­ чайшей души музыкант...»), вдруг уронила средний листок в «Хороводе гномов» Ли­ ста и полезла за ним под рояль, а потом поставила этот лист вверх ногами; ни ког­ да приходилось аккомпанировать на кон­ цертной эстраде певцам, пропускавшим по простоте душевной целые такты музыки. Трепещите, ленивые и благополучные! Не листать вам равнодушно ноты, не гу­ лять беспечно по клавишам, не унижать небрежностью великую музыку: запретит, остановит, и да будут изгнаны торговцы из храма! Сию минуту, как только я подумал это, будто на миг завеса рассеялась: вижу Надежду Павловну уже рядом со скрипа­ чом — когда он успел прийти? — и её ука­ зующий перст: «Шире смычок!» Ей напле­ вать, что она никогда не играла на скрип­ ке. Поправила бы самого Аполлона, приди он к ней в класс со своей цитрой и возь­ мись не за ту струну. Ещё около рояля вертится какой-то крохотный пацан. Анто­ шей зовут. Чей-то не то сын, не то внук — он безмятежен и чист лицом, пухленький, розовый, как ангел на старинной вазе, из тех, что витают в классицистских гравюрах над полями сражений. А любопытно знать, как поживают здесь, у неё в классе, откровенные лоботрясы? Таких я пока не видел, но они наверняка есть. Приходят, полные сил и энергии, жиз­ нерадостные от утренней еды и чистых сновидений. Я знаю эту породу. Довели до валерианки не одного преподавателя; от них воет учебная часть, деканат ищет ещё одну строгую предупредительную меру... Но я уже чувствую: их несокрушимый ша- лопайский оптимизм рассыплется в прах перед маленькой пожилой женщиной. И, может быть, они- сами не раз удивятся этому. Но им невдомёк, в каких адских кузницах закаляется человеческая воля. Откуда им знать, например, как перед ре­ волюцией, в голодном и холерном Бийске, доставалась буханка хлеба... («Тогда лоша­ ди падали на улицах. Их резали на части и ели. Меня в какую-то воинскую часть при­ гласили — на танцах поиграть. Обещали хлеб. Я назад бегу, ног под собой не чую: радость-то какая семье! Принесла. Посмот­ рели, а в этой буханке — мышиное гнездо. Сплоховали ребята...») Стоп. Музыка остановилась. Почему? На­ дежда Павловна поёт. На этот р а з— вме­ сто скрипки. Говорят, когда-то у неё был голос. Однажды на радио она аккомпани­ ровала женскому дуэту. Женщина, певшая партию меццо-сопрано, вдруг пресеклась и замолкла. Что-то стряслось со связками. Бывает. Ну, а что делать, если передача уже идёт в эфир? Надежда Павловна, не переставая играть, сама стала исполнять партию второго голоса. Так и допела до конца. Жаль, что учить находчивости так же трудно, как и учить музьжальности... — Почему у вас здесь скерцозный ха­ рактер? (Это реплика в сторону Ларочки). Ведь героическая же музыка! Ларочка даже поднялась со стула от возмущения: — Но в прошлый раз, Надежда Павлов­ на, вы мне говорили совсем наоборот: что это место надо играть легче. Так как же мне играть?! Надежда Павловна развела руками. Ну да, очень может быть, что в прошлый раз говорила играть это место легче. Значит, тогда оно нещадно выстукивалось... И во­ обще, слова несовершенны. Скерцозность, героизм:.. Разве в этом дело? Важно, что­ бы была МУЗЫКА, а не бренчание! Ах, да разве объяснишь всё на свете... — Дальше пойдём. Нет. Ларочка, кажется, поняла. Она пря­ мо чудесно заиграла. Минутная отрада и минутная передышка для нервов педагога. Мальчик Антоша подошёл к ней очень близко и посмотрел с интересом. Дети чувствуют добрых людей. Особенно— силь­ ных и добрых. Надежда Павловна, не рас­ пуская нахмуренных бровей (она в это вре­ мя была недовольна каким-то аккордом), посмотрела на него: это, мол, ещё что т£- кое? И, продолжая свою мысль, произ­ несла: — ...И слишком часто переносить руку на этом пассаже нельзя. Иначе перегру­ жается ритм. Правда, Антоша? Антоша закивал головой. А я не мог оторвать глаз от Надежды Павловны. Где усталость, где мука на лице, где трясущиеся руки и съезжающая набок спина? Передо мной стояла по-королевски стройная, полная уверенности и сил женщи­ на с яркими, полными жизни и юмора глазами, в прекрасном повороте корпуса и рук, свойственном только людям, знаю­ щим прелесть артистической свободы. Как видно, для этого Антея музыка неизменно служила землёй, а энергия была завоёва­ на в той борьбе, от одного вида которой мои. собственные силы утекли в Неизвест­ ность. ,