Сибирские огни, 1977, №7

— Народ говорил: в районе памятник Маше поставили. Внучка рассказывала, что в комсомол на могиле Машиной у памятни­ ка принимают. И так каждый год. А Костю Прасина, шамана нечистого, увезли, и на­ род забыл его, прокляли его старики. Петр Егорович сидел в сторонке, но до него долетали слова Тарховой. Он задум­ чиво курил трубку, смотрел выцветшими глазами куда-то за горизонт. Потом он молча поднялся и направился к лодке. Ос­ мотрел мотор, сложил обратно в лодку на­ шу поклажу. Тихо вокруг, уютно. Неслышно отлетел с березы один, другой лист. Тархова сходила в чум, вынесла кужомку брусники, протяну­ ла мне. — От цинги, ломоты простудной хорошо. Бери. Она быстро засеменила к лодке, постави­ ла кужомку на дно лодки. — Возьми, доченька, письмо. Может, найдешь кого из родни Машиной, а может, и жива ее мать. Мы оттолкнули лодку, и над Вахом снова повис звук мотора. Мне отчего-то вдруг стало грустно. И лес помрачнел, и небо вдруг дохнуло холодом. Сиволапые ели хмуро заглядывали в Вах с крутого бере­ га. Лодка все быстрее уходила вперед. На корме уверенно и крепко сидел Катка- лев. Мы долго-долго молчали, Петр Его­ рович лишь изредка поглядывал в мою сторону. ...Я шла по снегу рядом с Машей, метель секла лицо, волком выл ветер, и шаманий бубен громко гремел над ухом. Вдруг от­ куда-то издалека слабо зазвенел колоколь­ чик, он был похож на наш, школьный. Вот он все ближе, ближе. | — Это Машин колокольчик,— сказал мне кто-то рядом. Он и в метель нё" дает за­ блудиться доброму человеку. Он везде, по­ тому что Машино сердце рассыпалось на тысячу колокольчиков... Что-то толкнуло меня, я быстро посмотрела по сторонам и сообразила, что это тот самый песок, где живет Василий Хохлянкин и где мы будем ночевать. — Задремала, однако! Устала с непри­ вычки. Такая штука,— сказал Петр Егорович. Ночь быстро наступала на берег. Ни зги. Развели костер, остро пощелкивал сушняк. Я расстелила у костра спальный мешок, нырнула в прохладное его нутро. Мужчины долго говорили о своих делах. Костер го­ рел до утра... * * * Когда собрались мы с Каткалевым в об­ ратный путь, лист желтыми пятаками укры­ вал протоки и бился в буравчиках прибреж­ ных родников. Светлеешь душой в этих ди­ ковинных лесах, где, может быть, только раз в год ступает нога охотника. Сюда со временем придут геологи, прослушают, простукают глубь земную, и вздыбятся бе­ рега Ваха буровыми вышками. Но то иная страница и прочитается по-иному, а сегод­ ня старая земля югорская пошумливает тайгой и многие тайны поверяет лишь тем, кто рос под звуки нарас-юха — инстру­ мента, который ханты называют «играю­ щим деревом». Все чаще услышишь слово «нефть» на бе­ регах Ваха. Это упругое, звучное слово ханты произносят по-русски, аккуратно вы­ говаривая. Каткалева в Корликах считают человеком бывалым. Как же! Был в Нижневартовске, видел эту самую нефть и даже смотрел, как дырки в земле делают, через которые нефть после выходит на поверхность. Ему, прожившему на берегах Ваха шесть десят­ ков лет, ни разу не видевшему паровоза, не знакомому с ванной и кафелем, это нуж­ но было осмысливать долго. Но вот Коль­ ка, его сын, быстро усвоил, что из нефти делают бензин, без которого нынешний охотник не доберется, скажем, к месту белкования. Когда открыли Самотлор, Колька пере­ шел в пятый класс. Как-то зимой они лета­ ли на экскурсию (шефы дали вертолет), бы­ ли на буровой. Всю ночь после экскурсии перед глазами мальчишки вертелся турбо­ бур. Когда же Колька после восьмого клас­ са уехал в ГПТУ учиться на помбура, у от­ ца долго болело сердце. — Ты понимаешь, самый любимый сын уехал. Как хотел, чтоб он охотником стал!— рассказывал мне Каткалев.— Но, однако, сети и ружье так и не прилипли к его ру­ кам. Вот я и ездил поглядеть, какая она, кровь земли — нефть. Колька все показал и каску мне подарил. А чего? «Береги,— го­ ворит,— отец. Когда будем бурить на Вахе, придешь ко мне на буровую в комплекте». Вот штука-то какая. Так и сказал — в ком­ плекте... Каткалев рассмеялся, весело взвился ды­ мок над трубочкой. — Потянулись наши ребята к нефтяни­ кам. ,Жалко — охотников, промысловиков теряем. Но вот придут сюда нефть добы­ вать, осторожно к природе будут прика­ саться, не то что люди со стороны. Он так и сказал «прикасаться». И прав Каткалев: ханты должны иметь своих специ- алистов-нефтяников, чтобы нефть не заста­ ла врасплох этот край. Кто лучше ханты знает фарватеры таежных рек? А ведь именно по рекам будут доставлять сюда грузы. И если сегодня по Оби водят суда парни, выросшие под звуки нарас-юха, значит, пойдут они и по таежному Ваху. Жалко было Каткалеву отпускать младше­ го сына, но со временем понял: не сын бы, так внук шагнул в новое ремесло, в новое время. Другая жизнь приходит в дальний уголок земли югорской — быстрая, шумная, веселая. Как-то нехорошо оставаться им, хозяевам столь щедрой земли, в стороне. Не за тридевять земель уезжают дети их. В отпуск опять же не к морю едут. Зачем оно им? В тишину едут, к родному очагу. Берут ружья — и с отцами на промысел. Не слабеют руки сыновей там, в грохоте ма­ шин, и взгляд не теряет остроты. Родителей чтят, обычаи предков помнят. И приходит в сердце отцов гордость за сыновей. А ма-