Сибирские огни, 1977, №7

нихается, а все в фуфайчонке бегает. Надо четыре пары сапог — как-то так случилось, что в эту весну разулись все четверо. Молоко прибывало. Струи уже не джикали о стенки ведра, а глухо утопали в белой парной пене. Анисья подергала соски обмякшего вымени и устало поднялась. Расставив на кухонном столе банки и кринки, она машинально провела рукой по скатерти, под которой лежала оставлен­ ная про запас пятерка, однако привычного бугорка не обнаружила. Не поверила себе, провела еще раз. Пусто. Тогда Анисья подняла скатерть. Денег не было. — Ромка! —-крикнула она малышу. Ромка не откликался. Анисья поставила ведро на лавку и вышла. — Ромка! — опять крикнула она. Но Ромки во дворе уже не было. Анисья прикрыла дом на щеколду и вышла на улицу, всматриваясь в со­ седние дворы. В ограде у Мышенковых увидела среднего, Мишку. Запри­ метив приближающуюся мать, Мишка полез под крыльцо. Анисья при­ казала: — Мишка, вылазь! Мишка молчал. — Кому говорю, вылазь! Я же знаю, что ты тут! Мишка засопел, потом, видимо, сообразив, что запираться бесполез­ но, тоскливо протянул: — Да-а-а, ты с хворостиной... Анисья удивилась — и правда, в ее руке был ивовый прут. Она бро­ сила его. Мишка подождал немного и вылез из-под крыльца грязный, взлох­ маченный. Анисья наказала, чтобы сын обежал все село и привел брать­ ев домой... Они сидели в кухне на лавке: голубоглазые, белобрысые, курносые,, один одного меньше. Сашка, Мишка, Алешка, Ромка. Сидели притихшие. Лишь Ромка елозил на своем месте и зыркал туда-сюда глазенками. Вот они, ее дети. Четверо. Анисью охватил страх, как когда-то в детстве, во время сильной болезни: неужели всё? Неужели конец ее материнскому доверию, неужели надо будет следить за каждым шагом мальчишек? И не уследишь, как пойдет «петь и плясать» по селу б е з о т ц о в щ и н а . Анисья уставилась взглядом на старшего, словно ища ответа. Саша поглядывал на мать с вызовом. Это разозлило Анисью. Мишка напряженно таращил глаза. Голова Алешки качалась из стороны в сто­ рону,,как будто парнишка старался уверить, что это не он, нет, не он взял деньги. Ромка по-прежнему елозил на лавке, словно задался целью про­ тереть штаны, а когда мать прикрикнула на него, съежился недоуменно и обиженно. Анисья растерялась: сыны не лгали. Она еще раз присмотрелась к каждому. Старший, Сашка, отошел от нее сразу после смерти отца, по­ серьезнел, замкнулся. Потом отдалились двое средних. У них были уже дела, в которые они не хотели посвящать мать. Остался последний, Ром ка. Но и этот удивлял своим характером. То он мог сидеть часами в за­ думчивости, ничего не видя, ничего не слыша,- то ни минуты не мог обой­ тись без движения. Как-то раз Анисья заглянула в его глаза в момент оцепенения и была потрясена: в них она будто прочла и сыновью, и свою судьбу. Солнце уже зашло, в комнате сгустились сумерки. — Ну, так кто же взял деньги? ■— переспросила Анисья. — Не я,— отозвался каждый. •— Значит, никто не брал?.. Сами испарились, улетели?.. — Может, и сами,— обрадовался Ромка, сорвался с места и нырнул под стол, как будто на самом деле хотел отыскать там исчезнувшую- пятерку. - , .