Сибирские огни, 1977, №7

— Ты сходил бы, поглядел, где Петруха Хорошилов. Что-то долго нет его. Другой раз он сети свои только расставит — и уже дома, а тут сколько выглядывала, вроде не проходил. Антонию и самому не терпедось выйти на воздух: он хоть и в пого­ нах, и медаль заслужил, а немцев видел только пленных, и ему, кроме конюшен артиллерийского училища, вспоминать нечего. Озеро, где начинал по весне рыбачий промысел Петруха, рядом — сразу за огородами его обрывистый берег. Сколько раз мысленно там, за Уралом, Антоний стоял на этом крутом бережку и смотрел на луг, где бродят кони и откуда весной, особенно в тихие вечера или по утрам, как это было сегодня, раздавался на всю деревню гогот, свист, писк, кряканье и верещание диких прилетных птиц. Возрождая картины былых воспоминаний, он не сразу расслышал, как с озера доносилось призывное: — Ма-ма-ня!.. Ма-ма-ня!.. Антоний ускорил шаг, по-молодецки перемахнул плетень, выбежал к краю обрыва. В первое мгновение он никак не мог сообразить, как такое могло слу­ читься: неподалеку от противоположного берега, на невысоком, толщи­ ною с черенок вил. колышке висел, подгибая ноги над водой, хорошилов- ский мальчонка Степка. Лодку поблизости от мальчонки Антоний не приметил. Увидев деда Антония, семилетний Степка перестал кричать, но при каждом всхлипывании у него резко дергалась голова и раскачивала его на шатком колышке. Антоний трусцой сбежал с обрыва по промоине, сдернул сапоги, вошел в воду. Гимнастерка под ремнем пузырилась, налезала на плечи, плыть бы­ ло неудобно, но и все-таки легче. Холода Антоний почему-то не чувствовал. Уцепившись одной рукой за гимнастерку деда, другую Степка не от­ рывал от колышка. — Испугался, стригунок,— успокаивал его Антоний, гладя по голов­ ке,— как же тебя угораздило в лодку одному сесть. — Я-я с т-тятькой п-поп-лыл... — А где же тятька твой? — холодея, спросил Антоний. — П-под л-лод-кой. Он, он, н-наверно, в-в сетях зап-путался, Подгребая правой рукой, Антоний торопливо побрел к берегу. Опу­ стив Степку на землю, направился обратно, к лодке. Подплыл. Перевер­ нул... Ни Петрухи, ни сетей под ней не было. Только теперь Антонию стало страшно и холодно. — Степушка, сынок! Ты не стой. Беги, беги вокруг озера, и прямо к нам,— выволакивая лодку на берег, упрашивал он дрожавшего, не дви­ гавшегося с места мальчонку,— беги, скажи бабке Гапке, пусть сюда с Гаврюшкой придет. Только бабке расскажи, а больше никому не сказывай. Сообразив, наконец, зачем это нужно, Степка пустился во всю прыть. Тайком достать утонувшего Петруху не удалось. Вслед за Гаврюш­ кой и бабкой Гапкой к озеру прибежало все, вмиг отрезвевшее, застолье и бог весть откуда взявшаяся — к матери в гости уходила — Ганна Хо- рошилова, огромная, костистая женщина. Утробно и жутко выла она, по­ ка Петруху укладывали в лодку и перевозили через озеро, но причали­ ли— Ганна подхватила на руки мужа, прижала к себе родное щупленькое создание, да так и несла до самого дома, не проронив ни слезы, ни возгласа. Десяток лет совместной жизни великанши Ганны и недомерка Пет­ рухи, считавших каждый себя непригодным для всякого другого супру­ жества, наложил своеобразный отпечаток на их взаимоотношения. Они