Сибирские огни, 1977, №6

мя рассказами или повестями я несчастнейший человек. Тоска, тревога душат меня, я не нахожу себе места, я чувствую себя старым и не­ нужным. Мы дома! Новосибирск встретил меня хорошими рецензиями, ра­ диопередачей и книжкой Н. Яновского из серии «Литературные порт­ реты». Едва я приехал из аэропорта — сразу же за стол к «Моим бессон­ ным ночам». \ Передо мной на столе букет астр. Белые, лиловые, синеватые. Осен­ ние астры! Их ножки в вазе обросли пузырьками. Встречаясь с ними, с яркими георгинами или с багряной осинкой, сердце мое плачет от счастья. Да, оно теперь от счастья не смеется: теперь ему мерещится гдеИго впереди разлука со всем этим. Голова моя уже седая. Пришла славная весть из журнала «Октябрь» — е редакции рас­ сказ «Пропажа» понравился, они будут печатать его. На душе хорошо потому, что хорошо работается. Как прежде, как в молодости. Ах, эта ярчайшая пестрота сентября! В воздухе пролилась особен­ ная родниковая свежесть. «Осень — яснее лета»,— вот как говорится в народном календаре. А мудрые наблюдатели природы объясняют: боль­ ше не носится в воздухе цветочная пыльца — вот поэтому так, хрусталь­ но-прозрачны дни первоосенья. Листопад начался. Слово-то какое: листопад! И еще: сентябрь си- ничьим месяцем называют. Синиц в это время полным-полно в лесах. Об этом времени я как-то прочитал: «Средь пожелтелых папоротников на пнях высыпки осенних опят. Громоздятся кучками, только срезать успевай». «Высыпки осенних опят»,— как это славно и как художест­ венно. Вчера над городом гроза громыхнула. А гром в сентябре предвеща­ ет теплую осень. В лесу обилие рябины — это значит осень будет дожд­ ливой. Если же рябины мало — осень будет сухая. Эти приметы нынеш­ няя молодежь не знает. А в них уйма поэзии! Глядь, уже и двадцать второе сентября на дворе. Осеннее равноден­ ствие: день сравнялся с ночью. Теперь дело быстро пойдет к зиме: ночи будут становиться все длинней и длинней. Плывет паутина. В березняках ее хоть отбавляй: пойдешь по гри­ бы — всего тебя опутает. Ну, что особенного сейчас в моем мире? Между домами пламенеют деревья, подожженные осенью. Не шелохнутся. Под ними насыпалась листва. Вечер. Печаль осени. Горечь осени. Дышится легко. И на душе отрадно от любви ко всему. Я люблю и эти деревца-костры, и эти мяг­ кие сумерки, и эту сибирскую осень. И книги люблю, и холодную, синюю гроздь винограда, и детей, и щенят, и это небо, и зовущий простор. И хочется все объездить, все успеть, обо всем рассказать... Вот написал «деревца-костры», и стало мне беспокойно. Ведь этот образ-находка принадлежит Есенину: «Горит костер рябины красной, но никого не может он согреть». Блистательно! Сентябрь