Сибирские огни, 1977, №6

Вот они, ступени этой лестницы: черновик — беловик, черновик — беловик, черновик — беловик, и так далее. Ткацкий станок сначала ткет основу, а потом уже на ней изобража­ ются узоры. Так вот и у меня.'Писал черновик «Путешествия в юность» («Зарубки на сердце»). Все еще было приблизительно, неряшливо, по­ верхностно, вроде конспекта. Но уже намечались характеры людей, их взаимоотношения, события, поступки, пейзажи, диалоги. Но все это было именно только намечено, я, так сказать, приготовил основу, плацдарм для работы. Дальше началась эта самая кропотливая работа: я выправлял язык, резче прочерчивал характеры, поярче рисовал пейзажи... Над каждой строчкой появлялась новая строчка, поля и оборотные стороны каждой страницы пестрели вставками, кружками, звездочками, стрелками, каждая страница разбухла от вклеек, от бумажных полосок, приклеенных кончиками там и тут. Страницы шуршали, полоски топор­ щились, страницы начинали походить на ветви с мотающимися белыми листьями. Рукопись я написал ручкой с синим стержнем, а правку сде­ лал красным и зеленым, чтоб легче былд разбираться, но все равно кро­ ме меня никто бы в ней не смог разобраться. Испещренный, исписанный, исчерканный, запутанный, усеянный таинственными значками черновик выглядел очень живописно. И чем он был грязнее, чем гуще усыпан ис­ правлениями и вставками — тем больше душа моя радовалась. Значит, все рассказанное стало живее, лучше. С удовольствием, дней за десять, переписал этот черновик набело. Во время переписки (она не механическая) продолжалась работа над текстом: вылетали лишние слова, фразы, сценки, улучшались диалоги, пейзажи, определенней очерчивались характеры, напряженнее делались события, глубже разрабатывалось.душевное состояние героев. Повторяю, в начале работы все это делалось сразу, вместе. И вот первый беловик готов. Я почувствовал себя уверенней. Теперь я уже был не рабом материала,.а его хозяином. Шли дни, шли ночи, шумели вьюги, лютовали морозы. И всегда они заставали меня за столом. Все повторялось снова: я превращал беловик в «грязновик». Исправления, вымарки, вставки. Но теперь я на соткан­ ной основе рисовал нужные мне узоры. Сначала работал над самым главным, над характерами героев, искал правду чувства.. Каждый должен был жить естественно и правди­ во в предложенных ему обстоятельствах. Каждый должен был загово­ рить своим языком. Читатель хочет видеть и слышать их, и внутренняя жизнь их должна волновать его. Необходимо было определить, чьи глаза видели ту или иную сцену, то или иное событие. От характера видящего зависел язык, которым опи­ сывалось происходящее. Иногда язык героя смешивается с авторской речью, если автор не совсем убирает себя из какой-нибудь сцены. Да еще нужно было учесть душевное состояние действующего лица, через вос­ приятие которого давалось происходящее. Уверяю вас, все это не так уж просто! Ну, хорошо. Вот я прошелся по всей рукописи, обращая главное внимание на людей. После этого начал заниматься только языком персо­ нажей. У каждого он должен быть свой, с живыми интонациями, отра­ жающими его душевное состояние. Кончил этот этап работы. Рукопись стала еще грязнее первого чер­ новика. Сам еле-еле разбираюсь в ней. Снова принимаюсь переписывать ее набело. Ночи идут, дни идут, недели проходят... 6- Сибирские огни № 6.