Сибирские огни, 1977, №6

ких сценок, диалогов, событий, портретов, характеров, пейзажей явятся мне? Извилистый ручей каких мыслей и чувств зажурчит в рукописи? А будет вот как. Сяду за стол и примусь импровизировать, и тогда все смутное по­ степенно будет становиться ярким и четким, а толпа зыбких и беспоря­ дочных видений начнет обретать плоть и стройность... Итак, садясь за стол, я смутно представляю, о чем и как мне писать. Да. Но не есть ли это для пишущего великое благо? Ведь здесь-то и на­ чинается фантазия, вымысел, догадка, радость открытия, то есть то, что в газетах называют творчеством. (Я не люблю это холодно-пышное слово, как и слово «романтика», слишком уж они заношены, они даже лоснятся от множества рук.) Если автору будет еще до стола все известно, то захватит ли его работа? Бродить по лесу неведомому гораздо заманчивее, чем ходить по уже исхоженному. Но я все-таки помаленьку готовлюсь к путешествию в юность. Нель­ зя уж совсем с пустыми карманами умащиваться за стол. Чем-то должен расплачиваться, затевая пир. Коротенькие записи, заметки, имена—-сюда их. Все пойдет в дело. Связки старых бумаг. Должно быть, мама сохранила. Что это за тетрадь среди них? Общая тетрадь в черных клеенчатых корочках. Они даже чуть заплесневели. Что в ней написано? Ба! Повесть о школе. А ведь правда, я писал ее, еще когда учился. И совсем забыл о ней. Все получа­ ется, как и в истории с розовой тетрадью о детстве. Читаю повесть. Пло­ хая, беспомощная. Но есть атмосфера школьной жизни. А это ценно. Нет, видно, судьба на моей стороне. Попутно скажу об интересном наблюдении. Как-то записал я: «Отец с маленькой дочкой пришел в лес. Он сухарь, равнодушный к природе. И вдруг девчушка своим восхищением, своим восторгом открыла ему красоту леса. Не отец, а она отца обогатила. Ребенок изменил его ха­ рактер». А потом я забыл об этой записи. Прошло двадцать лет. И вдруг однажды в голове моей возник замысел написать о том, как ребенок обо ­ гатил и переделал душу отца. Радуясь неожиданной находке, я написал рассказ «Дорога в Петушки». А потом нашел старую запись и был изум­ лен. Оказывается, я бессознательно повторил крепко забытый свой ста­ рый сюжет. И такое со мной случалось не раз. Я заново придумывал давно уже мной придуманное. Значит, сама моя жизнь требовала написать об этом. Значит, не со стороны это было подсказано, а вышло из моей ду­ ши. А раз это не чужое, а мое личное — оно, рано или поздно, должно было возникнуть на бумаге. Так случилось и теперь. Оказывается, вон еще когда я написал по­ весть о школе. И теперь я ее только бессознательно повторял, думая, что все это я буду писать впервые. Но вернемся к старым бумагам. Тоненькая тетрадка в клеточку. О, это уже совсем подарок. В ней, под именем Васи Краешкова, я опи­ сал себя. «Рассказ о голубой статуэтке»,— вот как шибко красиво оза­ главил я свое сочинение. А ведь ребята в моем классе любили этот рас­ сказ и звали меня Васей Краешковым. Хм! Мысли и чувства школьника! Все пущу в дело. Это ведь уже целая глава. Нужно еще сходить в библиотеку и прочитать подшивку журнала «Товарищ». Он издавался в Новосибирске, и я был его деткором. Мы там, в редакции, много спорили о будущем (диспут «Как мы будем жить при социализме»), обсуждали свои стихи, рассказы и очерки. Через описание всего этого можно воскресить школу тех дней и об ­ разы ребят.