Сибирские огни, 1977, №6

еще не раз порадует нас своими творче­ скими достижениями». Внимание автора статьи сосредоточено на том периоде творчества Распутина, когда о нем еще не говорили такими громкими словами и не применяли к нему вы соких оценочных эпитетов. Б. М. Юдалевич прослеживает процесс кри­ сталлизации художественного дарования иркутского писателя в то время, когда он еще выглядел рядовым «молодой прозы Сибири». Критик полемизирует с теми, кто склонен зачеркнуть ранние произве­ дения прозаика, видя в них лишь «дань экзотике», «манерность и вторичность», поиски псевдоромантических «пронзи­ тельных ситуаций». Без апологетическо­ го пафоса, спокойно и объективно анали­ зирует автор первые книги писателя от рассказа «Я забыл спросить у Алешки» до повести «Деньги для Марии». К рас­ смотрению привлечены книги «Костро­ вые новых городов», «Край возле самого неба», «Человек с этого света». Просле­ живается зарождение тем, идей и эсте­ тических принципов, позднее выступив­ ших в зрелом творчестве писателя. Не отрицая интереса молодого прозаи­ ка к сибирской экзотике и таежной романтике, критик утверждает, что уже в раннем творчестве Валентина Распути­ на «преобладал исследовательский инте­ рес к человеку, сказывался аналитиче­ ский дар психолога, тяга к нравственным коллизиям и традиционному реалистиче­ скому письму». Особенно подробно ана­ лизируется в связи с этим повесть «День­ ги для Марии», ее язык, сюжет, компози­ ционный строй — все то, что сделало ее явлением большой литературы. Уже здесь проявилось характерное для Рас­ путина внимание к «диалектике души», глубокий психологизм, сочетание непре­ ходящих «вечных» тем с острыми про­ блемами современности. Не все материалы подготовительных сборников имеют прямое отношение к истории литературы. Иногда затрагива­ ются темы из смежных областей куль­ турного развития, позволяющие лучше понять те или иные явления литератур­ ного процесса. Такой характер имела, на­ пример, статья В. М. Сидельникова о русском народном театре Сибири во вто­ ром выпуске. В третьем имеется ориги­ нальная публикация М. С. Альтмана о криптонимах сибирских и ^уральских го­ родов, встречающихся в произведениях русских писателей. Расшифровываются «псевдонимы» городов, фигурирующих во многих произведениях русской лите- ратуры , что позволяет лучше понять не только географию многих романов и по- вестей, но и их идейное содержание, ибо, как справедливо замечает автор публи­ кации, в литературных произведениях «прототипичность сочетается с типич­ ностью» и в выборе «псевдонима», крип- тонима того или иного города нередко можно уловить зерно авторского отно­ шения («Барнаул — Богатое дно», «Бар­ н а ул— Золотое дно», «Екатеринбург — Пропадинск», «Иркутск — Дребедень», «Иркутск — Омут» и др.). Особенное внимание в публикациях третьего выпуска должна привлечь иск­ лючительно интересная статья Н. И. Пруцкова «Сибирская утопия Т. М. Бон­ дарева «Торжество земледельца...». Стро­ го говоря, она тоже не имеет прямого о т­ ношения к истории литературы. Речь в ней идет об одном из русских, по выра­ жению Л. Н. Толстого, «гениальных му­ жиков» Тимофее Бондареве и его уни­ кальном философском и социологическом трактате, написанном в сибирской ссыл­ ке,— «Торж ество земледельца или трудо­ любие и тунеядство». В этом памятнике народного социально-нравственного соз­ нания, написанном «без оглядки на на­ чальство, церковь и цензуру», выразилось подлинное самосознание русского патри­ архального крестьянства. Малограмот­ ный сибирский мужик, выкраивая часы из своего трудового времени («день ра­ ботаю, а ночь пишу»), поведал миру свое миропонимание, в основе которого лежит мысль о «хлебном труде», главном деле, и хлеборобе, первом лице на земле. Н. И. Пруцков раскрывает всю слож ­ ность и противоречивость трактата си­ бирского крестьянина — «мученика-мы с- лителя» — и печальную историю его со ­ чинения, хотя в его судьбе приняли участие Глеб Успенский и JI. Н. Толстой. Последовательный, наступательный «м у­ жицкий демократизм», крестьянское вольномыслие уживаются в трактате с религиозным утопизмом, социальной на­ ивностью и политическими иллюзиями. Для историографов Сибири существен­ но, что в работе Н. И. Пруцкова учение Бондарева связывается с социально-гео­ графическими особенностями Сибири. Сочувственно цитируются слова Иванчи- на-Писарева о том, что «многоземельная страна, Сибирь, порождает философов, какие едва ли возможны в России», и за­ мечается, что «своеобразные сибирские условия должны быть учтены, когда речь идет о пафосе «Торжества земледель­ ца...». Указывается и на такие особенно­ сти, как слабое проникновение капита­ лизма и жизненность старинных патри­ архальных отношений, господствующее положение земледельческого населения, обширные свободные земли, относитель­ ная независимость от администрации, отсутствие барина-крепостника. Отметим также, что социально-фило­ софский жанр трактата не мешает Н. И. Пруцкову поставить его в историко-лите­ ратурный контекст, соотнести с сочине­ ниями Толстого и Гл. Успенского, поста­ вить его в ряд с «Житием протопопа Аввакума» и «Путешествием из Петер­ бурга в М оскву» А. Н. Радищева, гово­ рить о стиле «Торжества земледельца.,.», красоте слова и образности. Завершение подготовительного цикла следует рассматривать в свете задач двухтомной «Истории русской литера­ туры Сибири». По материалам вышед­ ших томов можно в какой-то мере судить