Сибирские огни, 1977, №6

КРИТИКА ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Геннадий Красухин «Правда, пращур?.. Было так?» Сразу предупрежу; цель моя скромна. В этой статье я хочу поговорить только о принципах подхода к освещению и во­ площению в стихах (причем, не только в современных) сибирской истории, о плодотворных и неплодотворных тенден­ циях и традициях, возникших в связи с этим. Поэтому пусть читатель не удивля­ ется, если не встретит здесь дорогих ему имен или произведений. Проблемы, ко­ торые я собираюсь поставить, не дают основания для разговора, который объял бы все написанное о Сибири. Пришлось из обширнейшего материала отбирать лишь наиболее характерное и показа­ тельное. И характерное, и показательное, разумеется, на мой взгляд. В 1911 году в Томске вышел сборник стихов известного ученого и поэта Петра Людвиковича Драверта. Уроженец Вят­ ки, он, как многие и многие, оказался в Сибири не по своей воле — был сослан туда за участие в революционном сту­ денческом движении. Естественно, что, находясь под гласным надзором полиции, он рвется на свободу, сокрушается, что «северная ночь еще долга, долга...» Но вот что интересно (даже, по мне­ нию некоторых,— парадоксально): стихи Драверта, собранные в книге 1911 года, то есть спустя пять лет, как поэт был вы ­ слан в Сибирь, вдруг обнаружили, что жить на свободе для него—совсем не зна­ чит уехать из Сибири на родину. Наобо­ рот! Подобно саженцу, хорош о приняв­ шемуся и прижившемуся на чужой поч­ ве, Драверт... Впрочем, нет. Это мое сравнение не­ точно. ■Сам Драверт уподобил себя не де­ ревцу, пересаженному в другую землю, а птицам, которые, «покинувши край пло­ дородный... улетают весною на север, на север холодный». И объяснил почему: Пусть пышно на юге, , Приветливей там и теплее.— Но манят родные просторы. Но родина сердцу милее1 Однако я не о «загадке Драверта» со­ бираюсь говорить в этой статье. И если я заговорил о «загадке», о том, что чело­ век, прожив несколько лет на чужой земле, может ощутить ее как «милую родину», то только для того, чтобы яснее стал смысл других его стихов — на этот раз на интересующую нас тему: Под тенью лиственниц, на скате косогора Склонясь на низкую, пахучую траву. Вникаю в пестроту зеленого узора. Лежу и думаю — и грежу наяву... Я вижу... Стихотворение Драверта большое, и целиком я его цитировать не стану. При­ веду только такие строчки: А вот и предок мой, с охоты возвращаясь. Идет к своей семье и смотрит на меня; Добыча за спиной; у пояса, качаясь. Висит его топор из красного кремня. Все ближе он идет, шурша травой сухою; Из. раны каплет кровь в едва заметный след... «Я вижу»,— сказал Петр Драверт, ле­ жащий под сибирскими лиственницами и всматривающийся в прошлое. Не «пом­ ню», не «знаю»,— вижу. Потому что он действительно видит, и благодаря ему видим и мы. Видим того, кто тяжело ступает, оставляя в сухой траве едва за­ метные окровавленные следы. Поэт на­ звал его своим «предком», то есть чело­ веком, с которым он связан узами кров­ ного родства (вспомните: «Но родина