Сибирские огни, 1977, №6

трафовали только каждого на десятку. Тогд а,ж е я узнал, что многие наши сибир­ ские ловкачи научились в домашних усло­ виях делать чрезвычайно дефицитное обле­ пиховое масло, а для этого вовсе не об яза­ тельно выбирать ягодки, для этого годится прямо с ветками — отжимай только знай под прессом. Так что, видя сейчас, как один нарезает ветки, облепленные оранжевыми, сочными, душистыми ягодами, а двое стаскивают в кузов, я не мог понять, зачем это они. Гри­ ня же, стреляный волк, должно, понимал и сразу набросился: — Хапаете чего?! Больше других вам на­ до! Золота вам надо! Сереб ра уже мало!— зашумел он. Таскающие выронили из рук охапки. А тот, что стриг, присел и стал проворно совать свое орудие в траву. По какому-то признаку они скоро поняли, что мы с Гри­ ней никакие не представители власти (у ме­ ня вон даже котелок на ремне), а свой брат, и осмелели, стали похохатывать, хотя за дело свое при нас не принимались. И тот, что упрятал в траву приспособление, все норовил похлопать покровительственно и дружески Гриню по тощему сухожильному затылку: — Всем хватит, всем. А на твой плевый век, старина, и подавно. Не расстраивайся. Береги здоровье. Тебе ж только на бутыл­ ку, больше-то зачем. Тут все от бога, ха-ха! Это подстегнуло Гриню пуще, он как-то весь перекосился, хватал перед собой ру­ ками пустоту. Когда в конце концов маши­ на отъехала куда-то ниже вдоль по речке, там остановилась, Гриня, что-то вспомнив, побежал туда, вернулся с фиолетовым на­ ростом около переносья, сел, раздул огонь, согрел в котелке воду и стал примачивать этот свой нарост, приговаривая: «На осино­ вом суку повесить». За ягоду он не брался ни в этот день, ни в другой — хворал под кустом. В городе Гриня, однако, пошел на рынок вместе со всеми,— торговать хотя нечем ему, а пошел. Встал за стол, облокотился и инспекторским полуприщуренным зрачком оглядывал происходящ ее. Рядом его д р уж ­ ки, побрякивая ложечкой по стакану, напо­ ристо требовали: пятьдесят к о п е е к—-никак не дешевле. Облепиху покупали хорошо. Народ ругался, нервничал, обзывался, но покупал. Как же, ягода эта нынче самая це­ лебная. В ней, говорят, что-то такое особен­ ное медицина открыла. Кром е моих стариков, на этой гигантской рыночной площади в этом стеклянном дворце никто облепихой не торговал. Я ожидал, что появятся те, что были на ма­ шинах. Нет, те не появлялись. Говорят, про­ давать облепиху ягодой — себе дороже. Выгоднее пустить ее на масло. Как пузырек, так горсть денег. Те, что на моторах, значит, уразумели. «Надо не уметь считать копейку, себя не уважать, чтобы продавать облепиху ягодой»,— говорят .ловкачи. Что ж, вот эти старики не умею т считать копейку? Нет, я не подобрел к этой компа­ нии, однако писать о них мне оасхотелось. О них, конечно, писать надо, но в первую очередь, наверно, все же не о них, а о тех, за которыми гонялся Гриня. Старики ж эти и ягоду берут бережно, одной рукой, а д ру­ гой ветку придерживают, чтобы не надло­ милась, и от куста к кусту переходят осто­ рожным шажком... , А тут ещ е один из доброхотов, выклян­ чивший с руганью пополам у Абрама Яков­ левича оптом десять стаканов ягоды со скидкой на пятак, подвалил ко мне и при­ нялся разъяснять: — Ты что ж, думаешь, я не понимаю, что никакие сумасшедшие деньги на этих дарах природы не зашибешь. Если честно-то. Вах­ тером сидеть — больше зашибешь. Ну, на семьдесят пусть рублей он продаст. Самое большее. За три дня работы. По двадцатке с хвостиком. Будто здорово. Так? Ну, а езда еще туда и сюда... Еще день. Да день на рынке. И то го— не на три дня дели, а на пять. Итого — сколько выходит на день? Да еще погоди. Стоимость билетов мы не учли. Четыре тридцать да четыре тридцать... А на сколько рублей продуктов набирать в доро­ гу? Дома бы лапши с ливером пожарил, по­ хлебки с пристипомой пошвыркал. А на до­ рогу скоропортящийся продукт не возь­ мешь, копчености нужны... Я пробовал о д ­ нажды, ездил; Плюнул. Итого... Что же итого? Итого шесть рублей пятьдесят две копейки у меня тогда на день вышло. И это сумасшедший заработок? А работа какая? С четырех утра до десяти вечера — это во­ семнадцать часов, потом — всеночное до рассвета прыганье, с коротким подремыва­ нием, вокруг костра, а с рассветом снова лазанье по косогору меж кустами... Можно сказать, ежедневно по три нормальных смены. И — такой итог! Человекоччас — тридцать шесть копеек. Без учета начисто стоптанных сапог и протертых штанов. Хо-хо! Мне, слушавшему доброхота, вспомни­ лось: когда я работал в Новосибирске шли­ фовщиком, за простойный час (за простой­ ный час, не рабочий!) мне платили восемь­ десят две копейки; когда я работал монтажником на Красноярской ГЭ С , мне за простойный час (за простойный, не рабо­ чий I) платили девяносто четыре копейки; мы (я и мои собригадники) орали: мало, давай больше! — На пенсии я сейчас, продолжал доброхот.— Но подрабатываю: деж урю че ­ р ез два дня на третий, вахтером в управле­ нии. Оклад сто рублей. Восемь дежурств в месяц, потому что два дня выходных. Как деж урство, так двенадцать с полтиной в кармане. Хо-хо! Спокойно, и комары не кусают. Мне невольно подумалось: «И как это на­ до было когда-то поставить все с ног на го­ лову, чтобы этот дежурящий (просто-напро­ сто сидящий на стуле удобном ) гражданин выгадывал в заработке больше, чем сб о р ­ щик лесных даров! Если бы вон Иннокентий Васильевич не поехал ни по какие ягоды, а пошел в соседнюю контору и отсидел там все эти пять дней, он бы получил шестьде­ сят два рубля. То есть почти столько, сколь