Сибирские огни, 1977, №6

чальник ОТК, что промах уставшего Бо­ былева не идет ни в какое сравнение с той огромной пользой, которую уже при­ нес и еще принесет талантливый зу - борез. Едва он встал на подставку у станка в далеком теперь сорок четвертом году, как начал себя готовить к мастерству. Он учился у всех: у добросовестных и ленивых, плохих и хороших. У одних то­ му, как делать не надо, у других тому, как надо. До приезда на завод он знал два механизма — плуг да борону. Еще лапти умел плести, частушки петь, на гармошке играть. Вот, кажется, и все. А тут, в цехе, рядом с ним был Виктор Иванович Галкин, который знал, как ве­ сти расчет шестерен, по каким формулам нарезать эти сложные детали. Как во всяком советском мальчишке, в нем не было никакого раболепного почитания, но робость поначалу в нем была. Робость от незнания и неумения. Преодолевал он ее упорством, смекалкой. Такие слова, как нониус, лимб, гитара-дифференциал, звучали для него, как стихи, и грели лучше песни. Бобылев так проник в свое дело, что пренебрежение к нему он до сегодняшне­ го дня воспринимает как оскорбление. Худшее для него оскорбление — простой. Но еще хуж е — объяснять его состояние в такие дни тем, что Николай Артемье­ вич боится потерять в зарплате. При всех обстоятельствах Бобылев редко зараба­ тывает меньше трехсот рублей в месяц. Бывало и по четыреста, и по пятьсот... Да, случались годы, когда он сильно нуждался, но ради рубля никогда Бобы ­ лев себя не унижал — закваска не та. Как-то — давно это уж е было — на завод поступило несколько первых автомашин. От претендентов на них отбоя не знали. Разрешение на покупку заводской комитет предоставлял лучшим передови­ кам производства, ветеранам труда. Бо­ былев тож ^ претендовал. Он уже продал все, что можно, собирая необходимую сумму, у кого удалось — «стрельнул», где удалось — подработал, уже сдал эк­ замены и получил права, но все еще те­ рялся в догадках—вырешат ему машину или нет. Вырешили! Как он был рад, как благодарен! Ни­ колай Артемьевич любовно и с достоин­ ством посадил в авто свою ненаглядную Евдокию Михайловну, рожденную в Троицком районе Алтайского края, там, где в юность ее во всей округе не было и бы ть не могло владельца собственной машины. А теперь — знай наших: в лап­ тях ходили — в «Москвиче» поедем. Бо­ былев осторожно, но с усмешечкой по­ садил в машину дочь Надежду — она тогда не врачом была, а еще получала «пятерки» в институте, сына Евгения — он тогда не работал в лаборатории ака­ демика В. П. Казначеева, а еще в школе «пятерки» получал да в шахматы всех обыгрывал — и покатил зуборез по ули­ цам Новосибирска, свято соблюдая пра­ вила уличного движения. Ох, уж этот Бобылев, этот законник, этот профессор, этот дотошный человек, знающий статьи КЗОТ, как таблицу ум ­ ножения! В цехе рабочие не раз доверя­ ли ему защищать свои интересы, раз­ бирать трудовые конфликты. Бобылев не промахнется, зацепится, вникнет, не стушуется. В юристы бы ето, в следова­ тели или в прокуроры... Кому, как не ему, с его въедливым характером, с его угне­ тающей всяких ловчил принципиаль­ ностью, с его послужным списком, ста­ жем, авторитетом, мастерством и... юм о­ ром, добиваться справедливости?! Кто, если не он, не допустивший за тридцать лет ни одного замечания, ни одного про­ гула или опоздания и досрочно выпол­ нивший все отработанные им пятилетки, будет вникать, убеждать, доказывать?! Конечно, Бобылев. Жилистый, выносли­ вый, подкованный и надежный Бобылев. А главное — незапятнанный. Но тут опять у нас сбой, опять зигзаг в судьбе зубореза. ...Один из станков Бобылева простоял уж е семь суток. Николай Артемьевич, как вы уже информированы, в такие дни впадает в состояние повышенной наблю­ дательности и язвительности. В его дви­ жениях появляется тревожная медли­ тельность. Он ходит по цеху и заводу, как судия, которому все ведомо и все не нравится. Он не знает, куда себя деть, чем занять, и какая-то мрачная беспо­ мощность одолевает его. — Знаешь, Константиныч,— говорил он мне как-то в душевный час,— я о безра­ ботице у капиталистов просто читать не могу. Это же страшно. Смотрю на сни­ мок в газете — слеза прошибает. Стоят в очереди на бирже здоровые мужики — и им делать нечего. Как им, бедолагам, паршиво, неуютно. Точно так же и ему самому неуютно в часы простоя. С той только разницей, что на заводе у него нет хозяина. На­ чальники есть, а вот хозяина нет. Он сам хозяин, который знает, что планирова­ ние еще не безупречное, и иной раз ра­ боту самому себе приходится находить самостоятельно, без помощи распреда. Не положено ему, конечно, но что поде­ лаешь — производство. Тем более, что дожидаться отрадных перемен — это не для Бобылева. С его скромным ростом и буйным нравом — ждать да догонять хуж е всего. И он не стал ждать. Пошел по цехам, где каждый ему если не друг, то знако­ мый наверняка. Вкатился в соседний цех, разыскал старшего мастера Калашнико­ ва, спросил: — Простаиваю... У тебя есть что-ни ­ будь для меня? — Есть. Червяки надо резать. Бери, Коля. Бобылев скорее к себе в цех — медли­ тельность словно испарилась, настроение сразу на порядок выше — и к своему ма­ стеру, Коваленко. Тот, естественно, дает согласие, и на завтра привозят червяки. По технологии каждый из них полагается