Сибирские огни, 1977, №6

— Вот он... А «здравствуйте» где? — проворчала мать. Не дождав­ шись ответа, взяла у Лени чирка и бросила его в пустое ведро на лав­ ке.— Мой руки, садись! — и Наде: — Вы тоже садитесь... Вместе по­ ужинаем. Надя была в стареньком, ловко приталенном и чуть расклешенном на бедрах платье. Оно не обтягивало и не болталось, а лишь подчерки­ вало удивительную легкость Надиных движений и жестов, которые как- то незаметно начинались и незаметно кончались, и были словно продол­ жением один другого. Леня все время хотел смотреть на нее, но Надя едва поклевала вилкой, сказала: «Спасибо... Я пойду в клуб» — и ушла. И Леня отправился в клуб. Там уже начались танцы, и Наде не да­ вали присесть: особенно донимал Коля Тарабун. Но это было неважно: главное — ее видел. В самый разгар танцев Надя вдруг подошла к нему: — Домой соберешься — скажешь?.. Вместе пойдем. Леня покраснел. — Зачем...— буркнул он едва слышно.— Вы танцуйте. Я сам, навер­ но, поздно приду... Знаете, где ключ лежит? Надя кивнула: — На углу, под чурбашечкой. — Ну, и все... А я потом в чулан через окошко влезу: я всегда так делаю. Утром он открывал матери, и она заметила в нем что-то неладное. — Это охота! Забыл, как трясло тебя! И я-то, дура, пустила. Ведь нельзя тебе, подходить даже нельзя к воде. — Да не болен я! — огрызнулся Леня.— С чего ты взяла? Я даже ног не замочил, и жара такая была... — А думаешь, много надо?! Поугребался — вспотел, а сыростью по­ тянуло — все! Месяц назад Леня переболел какой-то лихорадкой. Его то бросало в жар, то охватывало ознобом и трясло под двумя одеялами и тулупом, а кожа при этом была сухой и такой горячей, что казалось, вот-вот вспых­ нет. Леня смотрел, как белый столбик в градуснике поднимался за со ­ рок, и думал, что умрет, как только ртуть дойдет до сорока двух. Потом он заметил, что трясет его через каждый час: час потрясет — отпустит. И тогда его надеждой стали часы, с которых он уже глаз не спускал. На третий день его решили везти в больницу: директор пообещал машину. Но Лене вдруг стало лучше, настолько лучше, что он даже хо­ дил по двору, долго сидел на погребе, щурился и грелся на солнышке. А ночью опять затрясло. Когда его все-таки повезли в больницу, он снова чувствовал себя хорошо. В больнице ему смерили температуру, выслу­ шали, выступали, но, похоже, ничего не поняли. Выписали какой-то мик­ стуры, железных пилюль — и отправили домой. Так и не понял Леня, чем болел. Но мать снова забеспокоилась. А скоро и убедилась, что Леня действительно какой-то вялый ходит, на стенки чуть не натыкается, в обед ничего не поел. Она разобрала свою постель и силком уложила Леню под одеяло. Надя полдня что-то шила, потом долго писала письма. Написала семь и засобиралась на танцы. Уходила на кухню, что-ни­ будь надевала и, вернувшись, долго вертелась у зеркала. А когда совсем ушла, Леня, не спавший всю ночь, наконец задремал и увидел во сне, что приехали в поселок какие-то скупщики лука на больших городских