Сибирские огни, 1977, №6

Не стоит писать слово, начинающееся с гласной буквы, если преды­ дущее кончается двумя гласными. Вот эта фраза затаилась среди других: «Эти нежные, еле уловимые движения ясного пламени»... А это что за нытье на одной ноте? «Она шевелила сухими, длинными дрожащими пальцами». Нужно следить, чтобы во фразе не было несколь­ ко одинаковых окончаний у слов. Они создают скучную монотонность, усыпляющее однообразие так же, как и обилие одинаковых по звучанию букв: «Когда шла неуклюжая, широкая Даша — дрожали шифоньер и пол». Много еще есть нежелательных сочетаний букв, не буду вам говорить о них, чтобы вы не соскучились. Сначала мне было трудно улавливать все эти шероховатости, но по­ том я приучил себя слушать фразу, слово, букву, научился слушать физи­ ческие ощущения губ, языка, нёба, и мне стало легко очищать свой текст от всего немузыкального, неуклюжего. Итак, бормочущим днем завершилась моя работа над «Благодарю судьбу». Отскрипели мои ступени: черновик — беловик, черновик— беловик. Но — крепись! Впереди еще обсуждение, разговор с редактором и вполне возможно — работа над новым вариантом. Тут уж тебе поможет только твоя тренированная железная воля. А пока отдохни— покури. Сдаю на машинку «Благодарю судьбу». Скорей бы услышать, как пулеметом застрочит эта машинка, и мой первый читатель Лия Серафи­ мовна-начнет переживать: смеяться или стряхивать слезинки. Плохо де­ ло, если лицо ее будет равнодушным. Неужели подходит к концу моя четырехлетняя работа? Подходит, подходит. Не все врут календари. А на дворе милая весна. Как я, бывало, сходил с ума в эту пору! Да разве я рейчас торчал бы дома — хоть на дворе и полночь? Ликующий от весны, от жизни, от молодости, от надежд, я бы сейчас где-нибудь сидел на скамейке и целовал бы и целовал красивейшую девчонку с холодными мартовскими щеками. С мартовскими щеками. Сегодня день равен ночи. День ночью меряется. Весна уже, моя пятьдесят четвертая весна! Что со мной делается сегодня? Так бы и пошел и пошел по мокрым снегам в поля, в леса, в ве­ тер, к своей молодости, к чистоте, в свой юный мир, в котором было столько задумано, загадано. Лужи, осевший, темный, сочащийся снег, ликующие ребятишки, вопящий от радости Максимка, воркованье голу­ бей, ветер, кропящий в лицо жгучими каплями с сосулек... Мое, все мое! Да будет так вечно. И все-таки я не утерпел и ночью, наполнив кое-чем карманную пло­ скую фляжку, поплелся по пустынному городу. Автобусы, трамваи, трол­ лейбусы уже похрапывали в своих парках. Слушая бульканье под водо­ сточными трубами, я пришел к огромному, всегда бодрствующему вокза­ лу, к великой Транссибирской магистрали. Я люблю вокзалы. В них гудит дыхание дорог. Я даже слово «дороги» люблю... Около вокзала тянулось много рельсов. Они бежали то рядом, то, пересекаясь, на них стояли составы электричек, пассажирские зеленые