Сибирские огни, 1977, №6

Иногда просыпаюсь с отчаянием и тяжестью на душе, как будто что- то дорогое безвозвратно потеряно. Почему «что-то»? Жизнь потеряна, вся жизнь. Все ушло, все позади. Неужели, даже не думая об этом, даже во сне я чувствую это и мучаюсь, от этого?.. * Наш «Луноход-1» все еще разъезжает по Луне. Туда же, на Луну, в третий раз полетели американцы. Завтра они должны сесть на нее. Кипит жизнь, шумит человечество, и в меру своих сил я принимаю участие в этом шуме. Написал первую редакцию повести «Благодарю судьбу». Пальцы уже не могут держать ручку, измучил я их. Я пьян от работы, я шатаюсь от усталости, но эта усталость радостная. Итак, в 1972 году в нашем издательстве выйдет книга, составленная из двух частей: «Мои бессонные ночи» и «Благодарю судьбу»... Из Риги.прислали «Встречу с чудом», изданную на латышском язы­ ке. Идет жизнь, идет! Ма рт , Длинный-длинный поток работы я обыкновенно заключаю кропот­ ливой возней со словами. Вспомните часовых дел мастера и как он зажи­ мает в глазнице лупу и смотрит в нутро раскрытых часов. В них все пуль­ сирует, все мерцает, переливается, живет. Это часовщик видит для людей невидимое -г- движение времени. Он там что-то делает в этом времени, копается в нем тоненьким пинцетиком. Вот такую же работу проделываю и я с рукописью перед тем, как расстаться с ней навсегда. Сегодня у меня день бормотания. Я проверяю звучание каждой фразы. Я бормочу вслух эти фразы. И слежу за распре­ делением внутри их согласных букв. Нужно сделать так, чтобы язык не запинался о них, не ощущал корявости, не производил бы неприятную, трудную работу по их выговариванию, а испытывал бы удовольствие от ритмичности прикосновения к ним. Можно так распределить трудные буквы Г1, Б, Т, Д, К, что фраза бу­ дет ясной, легкой для произношения. А ведь мы зачастую группируем их так, что язык устает запинаться о них,— они создают раздражающие ко- рявины, кочки, тряску в речи. Нельзя забывать, что целая фраза произносится как одно большущее слово. Поэтому избегайте, например, начинать последующее слово с того же слога, которым кончилось предыдущее. Вот сразу же в своей рукопи­ си наткнулся: «Дерево дымилось розоватым дымком». Подобная кочка «тым-дым» раздражает язык, делает фразу корявой. А это что такое? «Довольная собой, она пошла домой». Нельзя допу­ скать, чтобы в прозе слова рифмовались. Даже подобия рифмы не стоит допускать. Вот она, вот: «По старой дружбе постараешься?» А это что? «От прохожего пахнуло кожей». Такие созвучия сразу и не уловишь. Раздражает что-то, а что — не поймешь. Стоит лишь освободить от них фразу, и она станет проще, яснее, музыкальней. И я пускаю в ход свою ручку с красным стерженьком. Вот и эту мелочь я просмотрел: «Твердая, как кирпич»... Зачем на­ чинать слово с такой же буквы, какою кончается предыдущее? Вот еще: «Как клёкот»... Языку неприятно запинаться о подобные сочетания букв. Так же нужно следить за последним и первым слогом у рядом стоящих слов. «В шляпе девочка, как гриб». Вы скажете — это мелочь? Правильно, мелочь. А если таких мелочей в рукописи сто, двести, триста штук? Это уже получается замусоренная квартира. А потом— в искусстве нет мелочей, здесь каждое лыко в строку.