Сибирские огни, 1977, №6

ся после меня что-нибудь или все канет в Лету? Пестрые, толстые, тон­ кие и всякие книжки я складываю то ровной стопой, то рассыпаю по всему столу, то сгребаю в груду. Сколько над ними поработалось! В них вся моя жизнь. Они и кричат, и шепчутся, и поют, в них дожди и солнце, луга и реки, любовь и ненависть, печаль и воспоминания, люди и их страсти... Дождичек посыпался. Иду бродить. Ночной разговор по телефону с поэтом, который любит поспать: «Алло! Старик! Ты слышишь меня? Я пошел на свидание к дождику. Не хочешь ли ты повидаться со мной? Хочешь? Тогда ищи меня на ули­ цах города. Зачем мне дождик? Чудак! Дождик — это же душ Родины. Он омывает ее, цветущую и прекрасную. Приходи, старик, и я расскажу тебе, как меня мучают, жгут и тер­ зают все мои прошлые ошибки, все мои настоящие недостатки, все изде­ вательства, которые я совершил над собственной совестью. И все это бу­ дет мучать вечно, ибо уже ничто нельзя исправить. Помнишь, у Пушки­ на: «...и, с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю»... Да простят меня все, кому я нанес хоть маленькую рану. Не я наносил эти раны, а мои низменные ярости, которые порой вспыхивают во мне... Дождик стучит в окно. Я иду к нему. Что? Ты передумал? Очень поздно? Жаль, жаль, что ты не можешь встретиться со мной. Ну, что же... Пока, старик, пока!» Сегодня у Сашеньки день рождения. «Тебе исполнилось 13 лет. Мне бы еще семь лет протянуть и увидеть тебя двадцатилетней. Авось! Чем черт не шутит». На душе как-то нехорошо, смутно; приглашали в Читу на литера­ турную «Забайкальскую осень», а я не поехал. Моя очередная неле­ пость. Как-то уж совсем отгородился от жизни. А ведь даже дуб в оди­ ночестве засыхает, а в лесу живет целые века. Несутся тучи, бушуют в ветре деревья. В другой комнате хохочет Сашка с подружками. У них там — пир, у них там в гостях молодость. Сентябрь Глухая ночь. Весь город спит, а я сижу над рукописью «Моих бес­ сонных ночей». Последняя отделка, шлифовка после разговора с редак­ тором. Удивительно! Все-таки я написал эту повесть. Долго я колебался— писать ее или нет? И теперь вот не знаю — писать четвертую, заключи­ тельную часть или уж остановиться на «Бессоницах»? Ну, по крайней мере, какой-то эпилог для книги нужен... Осень нынче золотая, солнечная. Видел сегодня прелесть: капусту в огороде. Верхние листья кочанов еще не сомкнулись, и вот к ним за пазухи насыпались хрустальные капли не то росы, не то дождика. Ну, как не поклониться судьбе за все, чем она меня одарила? Прокатилась уже самая высокая и шумная волна листопада. Сегод­ ня посыпались листья с американских кленов. Долго крепились они, и вот потекло с них, полетело. Пожелтели они как-то сразу, в одну ночь. А ночи становятся все глуше, холоднее, темней. Иногда в черную пол­ ночь срываются дождики, а то и недолговечный снежок. Подходит пред