Сибирские огни, 1977, №5

— Вот! — сказал я, показывая их маме с бабушкой, и прогово­ рился: — Теперь можно кашу не варить. М ам а встала, из нижнего ящика комода достала остаток нашего дневного хлеба, аккуратно завернутый в тряпочку. О ставалась совсем м аленькая горбушечка толщиной сантиметра три. И мама начала р а з ­ резать ее. ножом, положив на дощечку, чтобы получилось шесть лом ­ тиков. Я жадно следил за ней, одновременно все помня о галетах и о письме отца. Потом мама разлила по чашкам кипяток, долила чайник свежей водой из ведра и снова поставила на времянку. Она топилась так ж е весело, успеет чайник вскипеть, пока дрова прогорят... И мы трое сели к столу. М ама вдруг достала из карм ана комочек бумаги, а когда развернула е г о— в нем оказался кусочек сахара-рафинада, ров­ ненькая толстенькая плиточка. — Выходила я дочку Симаковых, не д ал а ей помереть, вот и полу­ чила в благодарность.— Она чуть улыбнулась. — Где ж е у нас сахарные-то щипчики, Танечка?..— обрадованно спросила бабуш ка.— Не приходится ими пользоваться, забы ла, куда сунула. — Ничего, я ножом,— ответила мама, положила плиточку на до­ щечку и, н аж ав на нее лезвием ножа, сначала расколола пополам, а потом и каждую половинку — еще надвое. Это был настоящий пир!.. Сначала чашка кипятку с хлебом и с а х а ­ ром, а потом — вторая чашка с галетой и сахаром. Галету можно есть по-разному. Можно разлом ать ее и кусочки опустить в кипяток. Они разбухают и делаются толстыми. Хоть объем и получается большим, но съедаются разм якш ие куски быстро, и настоящей сытости не полу­ чается. Лучше откусывать от галеты маленькие кусочки и тщательно пережевывать их, а после запивать кипятком, прижимая языком сахар. Мы долго и неторопливо ужинали. А потом просто так еще посиде­ ли за столом. М ама с бабушкой о чем-то разговаривали , а я не мог р а ­ зобрать, о чем они говорят... И язычок коптилки вдруг стал расплывать­ ся в глазах... Сначала я почувствовал, как мама обнимает меня за пле­ чи, помогая подняться с табуретки, а потом расслыш ал и ее слова, ти ­ хие, ласковые: — Ложись-ка, П аш енька, ложись... Уже половина восьмого, а зав т ­ ра ведь тебе в пягь вставать. Я понимал, что мама помогает мне раздеться, как маленькому, еле-еле выговорил, вдруг вспомнив: — К Боре Захарову я забыл зайти... — З автр а зайдешь, зав тр а ,— успокаивающе проговорила бабушка. И я всем телом почувствовал ласковую мягкость кровати... И мама заботливо покрыла меня двумя одеялами, отцовскими пальто сверху, подоткнула их т а к под меня, чтобы ни щелочки не осталось. Потом н а ­ клонилась, поцеловала в щеку и отошла. Я леж ал , чувствуя удовлетворенную сытость и тепло. Хорошо сегод­ ня прошел день! И отец письмо написал... И с Ниной все так... И сыты мы, и на завтра у нас каша будет и дрова... И за весь день — ни обстрела, ни бомбежки, чего еще человеку надо?.. ...И вдруг увидел, как отец входит в нашу комнату, по-всегдашнему весело улыбается, а за плечами у него — большущий рюкзак...