Сибирские огни, 1977, №5

Потом ввели его в квартиру и долго шли по длинному коридору, а когда женщина распахнула дверь в комнату, я увидел, что в ней много картин, только без рам. Мы положили мужчину на широкий диван, и женщина стала снимать с него шапку, расстегивать шубу... Я стоял и отдыхал сначала, а когда шум в голове затих и в глазах прояснилось, с удивлени­ ем увидел, что картинами увешаны сверху донизу все стены комнаты. И висели картины вплотную друг к другу, и стояли на полу, прислонен­ ные к стене, и на двух высоченных мольбертах... На одном старая жен ­ щина, исхудавшая от голода и чем-то похожая на мою бабушку, а на втором — та женщина, с которой мы привели мужчину. Пока на моль­ берте было нарисовано только лицо, а волосы, плечи и руки надо, было еще нарисовать, для них на белом холсте оставалось пустое место. Ж е н ­ щина чуть-чуть улыбалась нежно и грустно, и голубые глаза ее сияли на солнце, как раньше у мамы, и даже маленький нос так же забавно морщился... Я мигнул от удивления: только сейчас, только глядя на эту начатую картину, вдруг понял, что женщина эта т акая же молодая, как Галина » Федоровна, и терпеливая она, а смеется, наверно,, так же заливисто-ве­ село, как мама до войны, и любит этого художника. Вон как она странно сказала: «Помоги мне любимого в дом...» Не мужа, а любимого... — Нравится?..— послышался тихий голос. Я удивленно обернулся'к дивану. Мужчина лежал на нем, укрытый до подбородка одеялами и еврей шубой. Исхудавшее лицо его было желтовато-белым и большеносым, а глаза — маленькими, серыми и зоркими. — Поправляйтесь,— сказал я и пошел к дверям. — Возьми себе какую-нибудь картину...— прохрипел он. Я остановился и снова стал разглядывать картины на стенах. Все они были про- войну и про Ленинград: ополченцы уходят на фронт; жен ­ щина везет на саночках мертвого сына; ночная бомбежка города; жен ­ щины берут из Невы воду... И только в углу у окна я увидел маленькую-картинку: осенняя вода, поле за ней, вечернее небо и у воды — березка, тоненькая, гибкая, и листочки у нее уже начали желтеть... — Можно вот эту?..— я показал на картинку рукой. Художник кивнул согласно и спросил: — Почему ты выбрал ее? — Не знаю... Тихо на ней...— Я смутился. — Как ты сказал?.. Ну, спасибо... Женщина сняла картинку со стены и бережно завернула ее в бума­ гу, протянула мне: — Спасибо, мальчик, что помог мне!.. — Это вам спасибо...— Я вдруг вспомнил, стянул с руки варежку, нащупал в кармане тулупа ее часы, положил их на край мольберта, ск а ­ зал:—Всего вам доброго, поправляйтесь и работайте дальше.—И пошел. — Стой,— окликнула женщина. Я обернулся, она спросила, з а гля ­ дывая мне в глаза: — Ты почему часы вернул? — Д а ведь это пустяк, что помог... — Да?.. А вон девочка, что перед тобой шла, отказалась... И ничуть меня уже не удивило, что Нина отказалась. — Ты запомнишь, где мы живем? — спросил художник. — Запомню. — Зайди как-нибудь потом к нам, а?..— попросила женщина. — Спасибо, зайду. И только когда я вышел на улицу, то вспомнил про мои портфель и 1 бидон. Но они так же лежали на снегу.