Сибирские огни, 1977, №5

б л о к а д н ы й д е н ь 39 снега радужно сверкали на солнце, а в тени были густо-синими, тяж елы ­ ми; хоть мороз вроде стал д аже сильнее, и глаза сразу заиндевели, и пе­ реносицу поламывало от холода, но ведь и до войны мороз был точно таким же, терпели же мы его... Я по-прежнему шел следом за Ниной по Второй. Советской и все удивлялся: что же такое случилось-то, д аж е т я ­ жесть будто ослабла?.. Ну, поели мы, конечно, так всего-навсего одна тарелка супа, совсем пустого, так, водичка... Свернули на Мытнинскую, потом пошли мимо сада Чернышевского с другой стороны и вышли на Кирилловскую... И вдруг я сообразил: да потому день мне кажется дру­ гим, что в школе были занятия!.. Пусть и совсем не такие, как раньше, но учителя вели урок, учили нас. Столовая помещалась в подвале, я вслед за Ниной вошел в п ар ад ­ ную, сразу увидел очередь на лестнице вниз, мы встали в конце ее. По лестнице медленно поднималась старушка, нагнув голову, одной рукой цепляясь за стену, во второй неся бидон. Кто-то спросил у нее просту­ женным сиплым голосом: — Супу много?.. Старушка остановилась, перевела дыхание, с трудом негромко от­ ветила, не поднимая головы: — Кончается...— Постояла еще, набираясь сил, стала подниматься дальше, все цепляясь рукой за стену. Нина повернулась ко мне, строго посмотрела снизу вверх на меня, сказала решительно: — Дураки мы с тобой! Надо было сначала идти сюда, а потом в школу. Не знаю, что случилось со мной, только я не отвел глаза. Продол­ жа я смотреть на Нину, твердо и упрямо возразил: — Правильно, что сходили в школу. — Да?!.— удивилась Нина, и д аже верхняя губа у нее з адрожала . Я понимал, что мы сейчас поссоримся. Может, навсегда поссоримся, но. что-то уже мешало мне поддаться Нине, как всегда, сразу же согла­ ситься и признать ее правоту. Я сказал: — Будешь все время про суп думать, Пучковым станешь! — Что?!.— вскрикнула Нина,— Дон-Кихот!.. Очередь задвигалась, кто-то сказал, что суп кончился, и люди стали медленно подниматься наверх. Я вышел на площадку лестницы, чтобы не мешать другим, и ргорченно остановился... , — Ну, и кто был прав?! — спросила Нина. Я вспомнил, о чем мы с ней только что спорили, неожиданно для себя сказал: — Мы с мамой сегодня променяли ее туфли на стакан пшена, так вот, женщина, которой мы променяли туфли, тоже была злой, только хитрой. •— Что?!.— вскрикнула Нина, и глаза у нее потемнели. — Брось, а?..— как можно мягче попросил я.— Не враждовать нам, а дружить сейчас надо. — Ах вот оно что!..— Нина рассмеялась удовлетворенно.— Ты-то, знаю, давно рад бы со мной дружить, да воя- вопрос: захочу ли этого я? — И как обрубила: — Запомни, Кауров, я тебе просто одноклассница! Ясненько?! — Ясненько. — На том — прощай! — Нина повернулась и пошла из парадной на мороз. А я постоял еще й поглядел, как она шла по тропинке, с портфелем в одной руке, в другой — с пустым'бидоном. Поскользнулась, выпрями­ лась и заш а г ал а еще упрямее...