Сибирские огни, 1977, №5

было слышно, как совсем по-домашнему уютно потрескивают дрова во времянке, и в классе тепло, хоть окна его замерзли так, что ничего сквозь них не видно. Афанасий Титыч глуховато и четко выговаривал: — Квадрат суммы равен квадрату первого слагаемого, плюс удво­ енное произведение... Странно было видеть Афанасия Титыча в костюме, белой рубашке и галстуке, в наброшенном на плечи ватнике. И очки его казались особен­ но большими на маленьком исхудавшем лице с запавшим ртом и отечны­ ми щеками, и большие жилистые руки с выпиравшими костдми вдруг не­ удержимо подрагивали, тогда Афанасий Титыч поспешно убирал их с парты, и сидел он сейчас рядом со своим единственным учеником вось­ мого класса Пироговым, совсем по-стариковски ссутулившись, опустив плечи. Только в глазах у него, как и у Прасковьи Ивановны, оставалось то же выражение довоенной строгости и зоркого внимания. И вихрастый Пирогов, наклонив от усердия опухшее лицо, даже высунув язык, стара­ тельно записывал слова Афанасия Титыча-... — Вот стараешься, дети, учишь вас...—прошептала вдруг Прасковья Ивановна.— Себя не жалеешь... А вот появится такой Пучков... — Пучков -у исключение^— твердо ответила Нина, нетерпеливо по­ стукивая карандашом по раскрытой тетради. — Да-да...— кивнула ей Прасковья Ивановна и снова задумалась. Учительница истории Галина Федоровна, самая молодая из наших учителей, худенькая и маленькая, как девчонка, тонким голоском четко выговаривала: — Слов нет, ход истории обусловлен, взаимоотношением классов, экономической борьбой, но нельзя снимать со счетов и недостатки чело-- веческой натуры, которая меняется в лучшую сторону, к сожале­ нию, значительно медленнее, чем нам хотелось бы.— Она значительно щурила светлые глаза в белесых ресничках, поджимала тонкие губы. Перед ней за двумя партами сидели четыре ученика девятого клас­ са, больше, чем у всех других учителей. И рыжий Калашников, чем-то неуловимо похожий на Пучкова, сразу же сказал: — Насчет натуры — точно: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит! — Мы не о зверях, о людях говорим,— тотчас прервала Калашнико­ ва сидевшая рядом с ним за партой Былиновская. — Ну, что ж...— удовлетворенно улыбнулась Галина Федоров­ на.— Давайте поспорим.— Почти на каждом ее уроке были вот такие споры. — Не могу простить себе, ребята, этот случай с Пучковым...— удру­ ченно прошептала Прасковья Ивановна, кривя губы. — Д а вы-то здесь при чем?!.— остановила ее Нина, даже усмехну­ лась, все нетерпеливо постукивая карандашом. Прасковья Ивановна опять замолчала, внимательно разглядывая Нину, а я услышал, как географичка Лидия Степановна шепотом спра­ шивала единственную ученицу шестого класса Веру Сидорову, сидевшую перед ней: — Ты точно знаешь, что там можно променять часы на сахар?.. — Мама обещала, если вы мне... — Тише!,. Я осторожно покосился, не поворачивая головы. Лидия Степановна, единственная из учителей, сидела в пальто и шапке, повязанной платком. И д аже руки держала в муфте на животе. Ее костистое лицо не. было отечным от голода, а маленькие глазки зорко перебегали по лицам: не слышал ли кто?.. — Расскажи , Нина,— сказала Прасковья Ивановна,— о чем писал Горький в своей книге «Мать».