Сибирские огни, 1977, №5

сжался, стараясь сохранить тепло. Нины все не было. Я снова вы­ шел на ледяной ветер, вернулся в подворотню и неожиданно понял: а мне ведь не уйти, пока Нина не придет, вот просто не уйти — и все. — Извини, Кауров, что опоздала,— по-всегдашнему вежливо и стро­ го проговорила вдруг рядом Нина и мигнула, всматриваясь в меня, и стала улыбаться; я поспешно отвернулся; она все не двигалась, спросила насмешливо: — Еще хоть час бы меня ждал , да?.. — Не знаю... — Ж д а л бы! — уверенно сказала она и первой пошла на улицу. Опять мы шли гуськом по узкой извилистой тропинке, стараясь не оступиться в глубокий снег, останавливаясь и пропуская редких встреч­ ных. Я точно со стороны чувствовал и мороз, и ветер, будто и не я, а кто- то посторонний вдруг увидел, что стало уже совсем светло и на левом валенке у Нины — маленькая кожаная заплатка. Главным для меня бы­ ло то, что Нина сама назначила мне свидание, и пришла на него, и была уверена, что я обязательно дождался бы ее, на сколько бы она ни опозда­ ла! И вот мы шли вместе... Я волновался так сильно, что ничего не мог с собой поделать. Мне казалось, что у нас с Ниной уже что-то случи­ лось радостное, неожиданное, но именно то, чего я и жд ал , на что втихо­ молку все время надеялся... До школы нам надо было пройти почти весь проспект Бакунина, пересечь Перекупной, Херсонскую и Полтавскую улицы, потом пройти чуть не всю Вторую Советскую и пересечь Суворовский проспект, а я и не заметил, как мы оказались уже около школы. Неожиданно для себя увидел, что с трудом открываю тяжелую, заиндевевшую дверь, а Нина стоит рядом, сжавшись от мороза, сведя плечи, и ждет... Я пропустил ее вперед, вошел следом в темную и морозно-гулкую раздевалку. С одной стороны — ничего в этом особенного не было, а с другой — было: и как я открывал двери, а Нина ждала, и как потом проходила первой, а я пропускал ее. — Никого,— сказала Нина, сдвигая с лица шарф, оглядывая серые стены, темноту в углах.— И камнем, пахнет... — А до войны как было, а?..— сказал я. — Д а , - грустно и тихо ответила она.— В раздевалке было не про­ толкнуться, и такой шум стоял.— Она вздохнула, медленно повернулась и пошла к лестнице. И получилось это у нее совсем так, как у мамы, тя ­ жело, горестно и очень серьёзно. 7 Нина впереди,— в руках у нее тоже был портфель и литровый би­ дон,— а я за ней медленно поднимался по лестнице на второй этаж. Окно на площадке было без стекол, на подоконник и пол намело снега. Стекла вылетели, когда недели три назад в школу попал снаряд, разорвался на чердаке, в двух классах на верхнем э таже провалились потолки. Хорошо, что снаряд попал в угол здания да разорвался на чердаке, школа мало разрушилась. Было это днем, мы занимались в классе около учительской, где времянка, и никто не пострадал. Здание только сильно содрогнулось, а в классе д аж е ни одного стекла не вылетело, некоторые, правда, потре­ скались. Наш математик Афанасий Титыч,— он был теперь директором школы,— тяжело поднялся со стула: «Продолжайте заниматься, а я пой­ ду погляжу...». Мы остались сидеть в классе, потому что окна его выхо­ дили в сторону, наименее опасную при артобстреле, а два раза в одно и то же здание снаряды, конечно, не попадут. Афанасий Титыч вернулся и