Сибирские огни, 1977, №5

то души, горечь человеческого одиноче­ ства. М. Малиновский умеет заметить и оценить мелочи — в искусстве, как и в жизни, они очень красноречивы. Так, к примеру, достоверны детали в описании приезда гостей с Крайнего Севера («Виктория — ягода садовая»). Так пси­ хологически точен разговор взрослого сына со своей больной матерью , («Дове­ рие»), Так тонко схвачена в рассказе «Память» реакция десятилетнего маль­ чика на смерть бабушки, самую пер­ вую в его жизни смерть; ребенок и рас- строился-то ненадолго — понял только, что бабушку хоронят, но не может понять непоправимости и невосполнимо- сти утраты, когда люди уходят в не­ бытие. Все э т о—уже творческий «актив» пи­ сателя. Художническую задачу, которую теперь должен, на мой взгляд, поставить перед собой М. Малиновский, можно определить так: более полное раскрытие диалектики человеческих характеров. Автор и сейчас стремится показать дви­ жения души своих героев. И все же ино­ гда мы словно бы не успеваем понять нюансы, оттенки. В рассказе «Доверие» нехватка этого «чуть-чуть» мешает до конца реализовать интересный замысел. Рассказ типичен для М. Малиновского. Героиня понимает: любимый ею человек недостоин этой любви. Оказывается, он просто мелкий стяжатель. Но, собствен­ но, почему прозрение так внезапно? Ведь —не забудем! — наша героиня ис­ кренне любит, даже собирается замуж... Наверняка этот процесс был постепе­ нен, ему предшествовали и разочарова­ ния, и сомнения. Однако постепенно­ сти-то читатель и не ощущает. Это не просто необходимое рецензент­ ское «но». Это еще и необходимая кон­ статация общеизвестной истины, кото­ рую никогда не вправе забывать пи­ сатель: человековедение в искусстве не имеет границ. Е. ЦЕЙТЛИН Надежда Чертова. Голос сквозь метель. Очерки и рассказы. М., «Сов. писатель», 1975. Важной вехой на жизненном и твор­ ческом пути Надежды Чертовой стала Сибирь, куда приехала она к разгораю­ щимся «Сибирским огням» и где дове­ лось ей работать вместе с Ис. Гольдбер­ гом, Л. Сейфуллиной, В. Зазубриным, А. Коптеловым, М. Никитиным, Н. Емель­ яновой и многими другими писате­ лями. Здесь появились повести «Ог- неупор» и «Горькая пена», многочислен­ ные рассказы и очерки, здесь обрела она свой собственный писательский по­ черк и потом в своих воспоминаниях неоднократно подтверждала: «Сибирь стала моей литературной родиной». Связь книги Н. Чертовой «Голос сквозь метель» с Сибирью значительно глубже и сокровеннее, чем может пока­ заться с первого взгляда, потому что проявляется эта связь не столько в не­ посредственном содержании произведе­ ния, сколько в его внутреннем пафосе, его подтексте. Книга открывается очерком «Учи­ тель», основанным на воспоминаниях об А. М. Горьком, который сначала терпе­ ливо отвечал на беспокойные письма молодой писательницы, а затем, почув­ ствовав ее «обреченность» на литератур­ ное служение, пригласил сотрудничать во вновь организованном журнале «Колхозник». И так как автор просле­ живает всю историю своих контактов с великим писателем, а начало их отно­ сится к сибирскому периоду ее творче­ ства, то с первых же страниц книги встают перед читателем картины лите­ ратурной жизни молодого Новосибирска. Зримо проступают в произведении не­ повторимые черты тех бурных лет, ког­ да силам подлинного новаторства и творческих исканий противостояли шумные и крикливые ниспровергатели традиций. Среди них «визгливой, почти истеричной своей шумливостью» отли­ чались сибирские «настоященцы». Н. Чертова вспоминает, с каким безмер­ ным смятением читала афишу, аршин­ ными буквами возвещавшую о диспуте, объявленном «настоященцами», на тему: «Нужна ли художественная литера­ тура?» Не постеснялись они посягнуть и на мировой авторитет М. Горького, объ­ явив его в своем журнале «Настоящее» «идеологом босячества». Очерк «Учитель» дорог как докумен­ тальное подтверждение пристального и заинтересованного внимания А. М. Горь­ кого ко всей литературе огромного края и к судьбе отдельных сибирских писа­ телей. Он высоко ценил работу «Сибир­ ских огней», как «отличное дело» вос­ принял выход в свет «Сибирской Совет­ ской Энциклопедии». Большой силой художественного про­ никновения во внутренний мир челове­ ка отмечен у Н. Чертовой очерк-воспо­ минание о Н. Островском. Они были ровесниками, из поколения первых ком­ сомольцев, хорошо владели «языком революции». Потому и любил так писа­ тель-большевик говорить с Н. Чертовой о жизни и литературе, «славно» было слушать ему рассказы ее о комсомоль­ ской молодости, о работе на Кузнецк- строе. «Николай Островский не был ве­ ликим писателем, но автором великой книги он был»; его книга — «летопись деяний первых комсомольцев», бессмер­ тие ее определено еще и тем, что бес­ смертен пример самой жизни автора. Самым личным и сокровенным явля­ ется очерк о JI. Н. Сейфуллиной «Голос сквозь метель». Ради встречи с писа­ тельницей, напечатавшей в «Сибирских огнях» уже и «Правонарушителей», и