Сибирские огни, 1977, №5

делается д аже малиновым, от нее так, и пышет ласковым живительным теплом... Только представил себе горящую времянку;— и с той же остротой почувствовал, как мне хочется есть, тягостно, сосуще, привычно. З а ­ жмурился, прижал колени к груди, замер... Ничего, постепенно боль притупится, чуточку отойдет... Мне сейчас надо думать о чем-нибудь со­ всем постороннем и легком, довоенном и веселом... Вот хороший, например, мне сон сегодня приснился, все в нем было по-довоенному счастливо. И отец улыбался мне весело, и на маме был цветастый сарафан , у нее сильно загорели руки и ноги. Лицо у нее тоже было не таким, как сейчас, а смуглым от загара, красивым и веселым, и голубые глаза ее сияли на солнце, и маленький нос забавно морщился, . :а тугих выпуклых щеках были глубокие ямочки... А как светло, тепло и уверенно, уютно было у нас дома по вечерам. Отец, правда, поздно приезжал с завода, но к ужину всегда успевал. И мы вчетвером сидели за столом, пили чай с бутербродами. А бутер­ броды были такими вкусными, и с колбасой, и с сыром — ешь, сколько хочешь!.. Первым должен был рассказывать я, что у меня сегодня было в школе, сделал ли уже я заданные уроки. Потом бабушка, как у нее прошел день, после мама, что у нее было на работе в детской консуль­ тации, а в конце — отец про свои дела на заводе... А как хорошо было у нас в школе... В большую перемену можно было пойти в буфет, а там хлеб л ежал прямо на столах — бери и н а ­ едайся до отвала!.. Вот напасть, про что бы ни начал вспоминать, обязательно все к еде сводится!.. Про книги вспомнить, что ли?.. Их много у наших соседей, на всю жизнь мне читать хватит. А почему, интересно, раньше мне больше нравились Фенимор Купер и Луи Буссенар, а теперь больше хочется читать Горького или Чехова?.. Как началась война, точно ножом от меня отрезало все детские книжки. Как и солдатиков... Раньше часами мог в них играть, каких только историй не придумывал... А вот уже в августе, кажется, я вспомнил про солдатиков, достал их, расставил на столе, но, как ни старался, игры так и не получилось... Опять забылся?.. Мне же надо думать о довоенном, легком и весе­ лом!.. Ну, как мы летом выезжали на дачу, жили там вдвоем с бабуш­ кой, собирали ягоды и грибы. Бабушка долго жила в деревне. Это уже потом, когда отец вернулся с гражданской войны и стал учиться в ин­ ституте здесь, в Ленинграде, он забрал бабушку к себе. А потом папа с мамой поженились, народился я, так бабушка и осталась с нами в го­ роде. Потому что папа с мамой много работали,— отец ведь был дирек­ тором завода,— и надо было кому-то вести хозяйство, да и я был ма­ леньким. А в начале войны отец ушел добровольцем на фронт... Что эго я, снова про войну?!. И вот ходили мы с бабушкой по тихому лесу, и она вдруг начинала рассказывать мне какую-нибудь сказку, и лес сразу оживал, делался таинственным и необычным. И никогда не ругала меня бабушка, д аже когда я разбил мамину чашку или чуть не утонул в Финском заливе. И в школу провожала меня, потом шла на рынок и в магазины, покупа­ ла продукты, готовила обед. И после уроков снова встречала меня у школы... А дома уже был готов обед: вкусные душистые котлеты, соч­ ные, сытные, и поджаренная картошка, румяная, с хрустящими ко­ рочками... Вот, может, потому и я сам таким тихим получился, что бабушка у меня гихая?.. Конечно, тихим я был, как же мне это раньше-то в голову не прихо­ дило?.. Ведь был самым сильным в нашем классе наравне со Славкой Пучковым, а никогда и ни с кем не дрался... Ну, Славка-то человек от-