Сибирские огни, 1977, №5

во,—точнее всего, пожалуй, сказать — «тревожило» мысль нечто иное. Это «нечто» помешало нам легко и откро­ венно выразить свои эмоции (да и бы­ ли наши эмоции слишком неопределен­ ны, смутны — чтобы выразить их легко). Может быть, я приписываю всем лиш ь собственное тогдашнее состояние, но каж ется мне, что владело оно и мо­ ими товарищами. Во всяком случае, на лицах многих, когда мы вышли из ма­ стерской, была задумчивость, а кое у кого в глазах стояло и недоумение. Безусловно, на картинах Грицюка был наш город, но... в то же время чем- то и не наш. Похожий, переданный прямо с документальной точностью — и... не такой, каким мы видели его. Вернее — каким он нам виделся. А что представлял собой Новоси­ бирск в конце пятидесятых — самом начале шестидесятых годов? Про это надр сказать. Некоронованная столица Сибири, «Сибчикаго», успевавшая в годы войны только размещать эвакуированные с запада заводы, да строить собственные, да плодить вокруг них времянки, по сути дела о себе лишь начинала думать. Возводились первые жилмассивы, всту­ пали в строй первые институты Ака­ демгородка, всего несколько лет назад покрылся асфальтом мощеный прежде Красный проспект, и дошкольного воз­ раста троллейбусы бегали по улицам. Город строил дворцы, стадионы, топтал времянки новыми многоэтажными про­ сп ектам и— торопливо рос вширь и вверх. Мы радовались его поступи, болели за новое, а всякие там дворы, улочки, Каменки и Ельцовки, пусть еще суще­ ствующие и не собирающиеся легко сдаваться, списаны были нами в день вчерашний. Нас интересовали «размаха шаги са- женьи», а то, что перешагивалось, ин­ тересным не представлялось. Ну, раз­ ве могли быть поэтичными каменские домишки? Теплыми—неуютные, загро­ можденные разномастными крышами дворы-колодцы? Значительными — про­ заические закоулки города? Этот взгляд на окружающую дейст­ вительность, слагаемый из ожидающе­ радостного на перемены и досадливо­ го — вскользь — полувзгляда на повсед­ невность («горела бы ты синим огнем»), не так-то легко было поколебать. Пом­ ню, значительно позже, в 1967 году, мы с поэтом Александром Романовым со­ провождали по городу группу польских писателей. Возле Нижне-пригородной пристани (мы как раз сошли с тепло­ хода) экскурсанты, увидев жалкие до­ мишки, налепленные друг на друга, не­ обыкновенно оживились, расчехлили фотоаппараты, защелкали. Мы огорчи­ лись (нашли, дескать, что снимать) и не смогли скрыть своего огорчения. Тогда чуткие наши друзья принялись 11 . Сибирские огни № 5. уговаривать нас: «Коля, Саша, да что вы! Это же так интересно! И красиво по-своему — прямо Тырново. К тому же это история ваша, надо бы даже сохра­ нить кусочек подобной архитектуры — для потомков». Мы не согласились: ка­ к ая там, к лешему, история! Деревян­ ной архитектурой не здесь любоваться надо. А этот «Шанхай» — безвременье, голодуха, война. Беда наша — вот что он такое. Дайте срок — щепки не оста­ нется от подобной «архитектуры»! •Кто же был прав в том споре? Без­ условно—мы: какие там еще заповед­ ники и з халуп! И безусловно—они. Да, история. Может быть, увы, история. Ничего нельзя вычеркйуть из време­ ни, забыть, пренебречь, не нарушив ди­ алектики жизни,— тяжелой иногда ди­ алектики, жестокой. Тем более нельзя вычеркнуть худож­ нику. Для него это смертельно. Пожалуй, вот в чем дело: тогда, в мастерской Грицюка, мы ожидали уви­ деть гимн городу, думали, что идем на праздник, а пришли в лабораторию, где город внимательно изучался — прощу­ пывался его пульс, измерялась темпера­ тура, улавливались ритм и настроение. Догадывался ли кто-нибудь из нас тогда, что видим мы фундамент буду­ щих городов-фантазий, городов-сказок, праздничных, карнавальных, звучащих городов, фундамент, словом, собствен­ ного мира, который создаст художник и подарит людям? Думаю, вряд ли. А ведь был, был намек: Среди Новоси­ бирска конкретного^ похожего, вдруг остановила нас одна акварель, где не было, как сказал бы специалист, «на­ турного» изображения города. Город был скорее условен: то ли дома, то ли нагромождение камней, местами утопа­ ющих в тени, местами залитых, как малиновым вареньем, неправдоподобно густым светом заходящего солнца. — А это, простите, на какой улице вы подсмотрели? — растерянно спросил кто-то. — Это... вообще... образ города,— бур­ кнул художник. А на лице спрашиваю­ щего мелькнуло: «М-гу. Ясно. За модой потянулись, маэстро». (То были годы поношения абстракционистов). Я написал слово «фундамент»—и сра­ зу словно бы принизил значение тех, давних работ Грицюка. Кстати, не я первый. Вот и московский искусствовед Виталий Манин в обширной моногра­ фии о Грицюке писал, что видовые, хроникальные работы художника при­ сутствуют в его творчестве «как след не изжитой еще неумелости и как на­ турная подготовка к зреющему обобще­ нию». Но в том-то и дело, что эта догадка роДилась после того, как худож­ ник пришел к обобщению. Он сам под­ сказал нам догадку. Останься Грицюк на уровне работ того периода — и этого вполне хватило бы ему, чтобы стяжать славу талантливого, авторитетного ма­ стера городского пейзажа. И «фунда