Сибирские огни, 1977, №4

Сидели, плача, над едой. Поесть, однако, не могли — Все друг от друга стерегли. И ни одною из восьми Укрыться шубой не могли. «Чужую где-нибудь возьми!» — Кричали, спать ложась в пыли. На зто глядя, Когюдей,— «Что делают они!» — спросил. «При жизни грабили людей, Копили, не жалея сил. При жизни над своим добром — Скотом, мехами, серебром — _ Они дрожали день и ночь, Другим не думая помочь. За это суждено им здесь Не одеваться и не есть». Дорогой следуя своей, Еще увидел Когюдей: Какой-то человек худой, За пуп привязанный уздой, Едою окружен, стоит И дотянуться норовит , Рукою слабой до еды, Худой ладонью до воды. Не может дотянуться он И молит-просит, истощен. Алып, виденьем изумлен, Спросил: «За что страдает он!» И белогривый аргымак Ответил Когюдею так: «Когда он на Алтае жил, Коня не холил, не кормил, А лишь привязывал к столбу. За нерадивость заслужил Такую тяжкую судьбу». Среди покрытых тьмой степей На темно-сивом скакуне Проехал дальше Когюдей И видит: богатырь на пне В седле с подпругами сидит И съехать с места норовит, Охаживает плетью он Пень под собою с двух сторон. «Скажи, за что наказан он!» — Алып спросил. Ответил конь: «Тот, кто безжалостно коней И без разбору плетью бил. Тупой жестокостью своей Такую муку заслужил». Проехал дальше, увидал Наш богатырь у трех дорог: Какой-то человек скакал. Как рыба пойман на крючок За волочащийся язык, И, издавая жуткий крик. Он бегал, разевая рот. От юрты к юрте взад-вперед. «За что на муки обречен!» — Алып у скакуна спросил. «За сплетни мучается он»,— Конь белогривый пояснил. Алып направил дальше бег. Но, криком остановлен вдруг. Глядит: повешен человек За уши длинные на сук. «За что он муку заслужил!» — Алып у скакуна спросил. «Тайком подслушивать любил»,— Конь темно-сивый пояснил. И тут же человек сидел. Годами не смыкая глаз, Век не смежая он глядел, Но взор его давно погас. Два века верхние его Пришиты нитками к бровям, Давно не видит ничего. Но глаз закрыть не может сам. «За что он муку получил!» — «Тайком подглядывать любил». Поехал дальше Когюдей Дорогой трудною своей. На перепутье видит он: Стоят две юрты с двух сторон, И между ними человек Не прекращает вечный бег, Со свистом дышит, запален, Не ест, не спит с женою он, Он бегает из года в год От юрты к юрте взад-вперед. Едва в одну шагнет ногой. Бежит, измученный, к другой. «За что мучение!» — спросил У аргымака Когюдей. «За то, что вольной жизнью жил, Не предан был семье своей, Семьей своей не дорожил — За это муку заслужил». Минуя ядовитый луг. Охотника заметил вдруг: Натягивая белый лук, За быстрым зайцем он бежал, Чуть лук поднимет — зверь пропал. И бегать так навеки он За этим зайцем обречен. Конь белогривый пояснил: «Когда он на Алтае жил. Зверей с излишком добывал. Птиц без разбору убивал. За жадность и жестокость он На эту муку обречен». Дорогой следуя своей. Еще увидел Когюдей: Кричат, дерутся муж с женой Над шубой старою, дрянной И оба враз кричат «мое!»,