Сибирские огни, 1977, №4

Перепелята взмыли ввысь, На молодых своих крылах Над синим лесом поднялись. Исчезли в белых облаках. «Что делать! Как тут поступить! Как их поймать-остановить!» — Подумал Когюдей, и вот Он из кармана достает, Бросает ввысь над головой Девятигранный камень свой. Непроницаемою мглой Закрылся месяц молодой, И черною завесой вмиг Затмился солнца ясный лик. Как черная вода густа — На всем Алтае темнота. Девятигранный камень свой. Подброшенный над головой, Поймал могучий Когюдей, И нити солнечных лучей Собрал в чудесный камень тот, Заставил их играть, и вот, Шагая быстро взад-вперед. Свет на ладонях носит он. Одновременно с дЬух сторон Явились наши беглецы — Перепелиные птенцы. Увидев чистый свет-огонь, Алыпу сели на ладонь. Он их, не мешкая, поймал, В кулак негодников зажал, В платок широкий завернул, В карман засунул боковой, Луне и солнцу свет вернул, Подбросивши над головой Девятигранный камень свой. Свершив дела, в сияньи дня Он сел на верного коня, И к стойбищу Кара-Кула Его дорога пролегла. Передней парой стройных ног Играет темно-сивый конь. Танцует задней парой ног Красивый белогривый конь. Не приминая мягких трав. Он легкой иноходью мчит, Высоких не ломая трав. Ветроподобный, он летит. На дудке принялся играть. Запел протяжно Когюдей, Чтобы дорогу скоротать К аилу матери своей. Как пар — дыхание коня — Переполняет дол и лес. Алыпа лик светлее дня. Он затмевает синь небес. Горит в глазах его огонь, Летит неудержимый конь. Передней стукнет он ногой, И четырехнедельный путь У Когюдея за спиной. Ударит заднею ногой, Окажется годичный путь За богатырскою спиной. Дорогу в семь десятков лет Конь за семь дней, как легкий свет, Не прерываясь, пролетел, Без отдыха преодолел. Пустив коня по склону в пляс, Поднялся на гору кюлюк. «Места знакомые для нас,—■ Земля железная вокруг»,— Сказал алып, взглянув с горы. Железный тополь без коры Роняет е грохотом листву. Сквозь тучи видно синеву. В железной изгороди скот Обеспокоенно ревет. ’ И за решетками тюрьмы Люд светлоликий среди тьмы Обеспокоенно шумит. Цепями тяжкими гремит. Над миром утвердивший власть. На сером ездящий коне. Сидит, с охоты возвратясь, Кара-Кула в своей стране. Но темно-серый тощ, понур, Запали мокрые бока. Кара-Кула устал и хмур, Лежит, похож на старика. И говорит супруге, он: «Я, неслабевший,— ослабел. Неутомимый — утомлен, Я, неболевший,— заболел. Напасть какая, не пойму. Свалила моего коня. И что, неведомо уму. Ломает тело у меня..!» Его жена Кара-Таади, Рожденная в подземной тьме. Душа зловещая в груди. Одно коварство на уме, Достала лунную самру. Проворно принялась листать, Схватила толстую самру, Поспешно принялась читать. Узнала: жизнь Кара-Кула К концу заметно подошла. Но не сказала ничего. Все утаила от него. Надеждой тешилась своей: «Мне станет мужем Когюдей!» Алып к земле припал и встал, В Тастаракая превращен.