Сибирские огни, 1977, №4

Невыгорающих камней Пестреют россыпи на ней. Ставосьмигранные хребты Сияют, лунно-золоты. Равнина белая видна За черной крепостью-горой. Морская синяя волна С небесной спорит синевой. Здесь по долинам и горам Раскинулись владенья лам. Семь одинаковых отцов, Семь всемогущих мудрецов Определяют наперед — Кто, как и сколько проживет, Чьей и когда кончины год. Какая, где душа живет, И что кого в грядущем ждет, Какою смертью кто умрет. Кааны множества племен Ходили к ламам на поклон, Упрашивали желтых лам: «Скажите,— умоляли,— нам. Как мирно и свободно жить, Предел несчастьям положить!» У коновязи семь огней, У лучшей юр'гы — семь коней. Семь мудрецов собрались в ней, В граненой юрте золотой, У ламы старшего на той. ▲ наш Тастаракай пока, В одежде рваной бедняка, Спускался медленно с горы, Из летних листьев и коры Сосуды сделал для вина. Вот впереди в цветах, красна. Поляна пышная видна. Сорвал он семьдесят цветков — Напиток пьяный сотворил, Он рой пахучих лепестков В вино хмельное превратил. Тажууры 1 с молодым вином Он приторочил поскорей, С горы в седле берестянбм Поехал с песнею быстрей. Торбок нагруженный спешит. Подпруга из талы шуршит, Скрипит седло под бедняком, Шапчонка драная на нем. У коновязи желтой, там. Где юрта старшего из лам, Торбока он остановил, Златые двери отворил. Шапчонку войлочную снял. Слова приветствия сказал. И перед младшим ламой он 1 Т а ж у у р — сосуд для вина, араки Застыл, почтительно склонен, И перед главным мудрецом — Земли дотронулся лицом. Вино принес и тихо сел В углу — услужлив и несмел. Всевидцы пьяные галдят, Семь желтых лам, смеясь, глядят На нищенский его наряд. Высокомерно говорят: «Густо у суки молоко, Богатый разум у раба! Зачем, скажи, так далеко Тебя забросила судьба! Дороги из какой земли Тебя, бродяга, привели!» «Мой путь был труден и далек. Преодолел его торбок. Торбока синего догнать — Таких под солнцем нет коней. Я — богатырь, хочу узнать О жизни будущей своей. Кааны в нынешние дни Зверью безумному сродни — Злы и воинственны они. К вам за советом прибыл я. Чтоб не прервалась жизнь моя, Что надо делать, как мне жить — У вас узнаю, может быть!» Наполнил юрту шум и гам. Семь пьяных мудрых желтых лам. Смеясь, хватались за бока, Слова услышав бедняка. «Да, богатырский твой торбок Сильнее всех земных коней, А ты, Тастаракай-сынок, Мощнее всех богатырей! \ Бесценны жизней ваших дни, Для всей земли важны они. Какой ты молодец, сынок. Что, не жалея конских ног, Алтай великий пересек. Узнать судьбу приехал к нам, Проведал одиноких лам!» — Так ламы пьяные галдят, Так, насмехаясь, говорят: «Побудь у нас хоть пару дней, Нас защити и обогрей. Устали думать мы без сна. Уж нету сил налить вина. Когда захочешь покурить. Огня не можешь раздобыть, Золой покрылся наш очаг, Затмился свет у нас в очах, Кругом такая темнота — ’ Чёёчёй проносишь мимо рта...» Остался парень в юрте жить. Великим мудрецам служить.