Сибирские огни, 1977, №4

— А под бурение я тебе, Боря, уж е блОчочек подготовил. Тысчоно- чек на пять. — Крепко! — Для нас, для нашей ямы,-— крепко. Я давно говорю тебе — ва­ ляй в Покровку. Там карьер— глазом не окинешь. — У меня, Максимыч, здесь в городе — жена. — Ну и что? Ты ж е глава семьи: куда иголка, туда и нитка. -г- Не те, Максимыч, времена. Сейчас все эмансипированные... Кто тут иголка, кто нитка... — Плохие' времена. — Что и говорить! У верхней лестничной площадки они остановились. Туман в яме осел, местами совсем рассеялся— и только у насосной, над широким зумпфом, тусклым, оловянным, лежал он клочкастым ватным покрыва­ лом. Карьер за эту неделю словно подмели, и экскаватор стоял у давно брошенного, опасного, забоя — будто б падающей стены, полопавшейся, нахохлившейся, с мощным козырьком из растрескавшихся глыб, груз­ но провисших сверху. — Лихо! — сказал он. — Так вот ж е, Боря... Камушек-то надо. Когда я тебя отпускал, заявочки ведь не было... — Хочешь сказать, что все из-за меня? — Я этого не говорю... Фу, какой ты прямо!.. — Значит, я тебя неправильно понял,— сказал он.— Извини.— Он подошел к козырьку поближе, к первой трещине, прилег на рыжую вы­ горевшую траву и, прислонив ухо к колючей и чуть пригретой солнцем земле, прислушался: в козырьке что-то пощелкивало, потренькивало — как будто лопались где-то в глубине тонкие и туго натянутые связи, удерживающие козырек на высоте. — Ну и что? — спросил Максимыч.— Нормально? — Нормально — не нормально...— сказал он.— Какое это сейчас имеет значение? — Боренька, сегодня только на это надежда... Иначе полетят наши головушки, как кочаны.;. — Я это понял — про наши головушки,— сказал он.— Кстати, Л ео­ нов об этом знает? — Знает. — От тебя? — Боря, я вовсе не хотел... Я только позвонил, поинтересовался, когда ты вернешься... — А он? — Ты ж е знаешь, как он... Но я сказал, что ты тут ни при чем... Ей- богу, Боря! — Ладно, не божись,— сказал он.— Теперь уж все равно: семь б ед — один ответ. Внизу, в забое, машинист экскаватора прилаживал к зубу ковша трубу,— чтобы, наверное, расковыривать этот козырек издали. — Эй, Валентин! — крикнул он.— Отъезжай! — А что? — крикнул машинист. — Не надо. Задавит. — Будете взрывать? — Отъезжай!., Блок был приличный — тысячи на полторы кубометров. — Значит, заживем сегодня,— сказал Максимыч. ■ Максимыч, чувствовалось, повеселел — д аж е подтолкнул его локтем. — Рано радуешься,— сказал он.