Сибирские огни, 1977, №3

А когда я не вытерпел и спросил, за­ чем и для чего нужна ему эта беготня, он удивленно уставился на меня. — Как зачем? По-твоему получается, что я, выходит, умнее всех? Больше всех знаю, больше всех понимаю? Один то­ варищ «хорошо задумал» скажет, дру­ гой —поморщится, третий —свежую мысль подаст. Вот тогда и работать са­ диться можно. Тогда у меня и полу­ чится. Потом на какое-то время Кучияк исче­ зал. Не появлялся. И мы все знали: Павел пишет. * * * Пришла зрелость. Павел Кучияк упор­ но работает. Запоем читает. По несколь­ ку раз переделывает стихи и рассказы, добиваясь совершенства слога, образа, рифмы. Приступает к своей самой боль­ шой и, пожалуй, лучшей повести «Аза- Ялан». Из-под его пера, впервые в алтай­ ской поэзии, рождаются лирические сти­ хи. Ведь ему, по выражению Саввы Кожевникова, приходилось открывать «первые страницы алтайской литерату­ ры». Но он знал, чтобы эти страницы были удачными, нужно много учиться. И Кучияк учился на образцах классиче­ ской и советской литературы, переводил произведения М. Горького, Н. Островско­ го, А. Фадеева и других мастеров худо­ жественного слова. Павлу Васильевичу посчастливилось быть делегатом Первого съезда совет­ ских писателей. Он жадно слушал и впитывал все, о чем там говорилось. Из доклада А. А. Жданова стало совершен­ но ясно, какое большое значение придает партия художественной литературе, ка­ кие высокие требования она предъявля­ ет советским писателям. Глубоко в душу запали слова А. М. Горького об устном народном творчестве: «Начало искусства слова —в фольклоре. Собирайте ваш фольклор, учитесь на нем, обрабатывайте его. Он очень много дает материала и вам, и нам, поэтам и прозаикам Союза. Чем лучше мы будем знать прошлое, тем более глубоко и ра­ достно поймем великое значение твори­ мого нами настоящего». Я хорошо помню, каким возбужден­ ным и окрыленным он вернулся со съезда. — Теперь-то уж ра-аботать! Сила при­ бавилась. Чувствую: как Сыртыкпай', горы ворочать могу! —И как всегда, когда волновался, стал говорить с алтай­ ским акцентом: —Новый русла серди­ тый речка теперь делить будем! Все делить будем! Ты тоже.—А потом, по- мальчишески хвастливо, выставил грудь: —Сам Максим Горький со мной говорили. Понимаешь, нет ли? Сам! На встрече с сибиряками было. Руку взяли, говорит: «Пиши-и! Пиши историю своего народа». Как думаешь, можно, нет ли, после такого не писать, не записывать, а?! —И тут же перешел на деловой на­ ступательный тон: —Ты в радиокомите­ те скажи: кайчи принимать нужно! Гра­ мотных найдем, по проверенным рукопи­ сям кайларить будут. Я помогу. Пусть все, кто радио слушают, узнают, снова по­ верят: кай и черчек1 не умирают. Жили в народе и жить будут! Чем было вызвано такое предложе­ ние? Да тем, что областное руководство в те годы еще не успело опровергнуть пущенный в свое время буржуазными националистами слух — «Советская власть запрещает петь старые песни». У руководства до народного творчества не доходили руки, зато сказители и ста­ рики кожончи2 притихли, замкнулись. Не без труда, но в радиокомитете была утверждена штатная единица —скази­ тель. У микрофона с топшууром в руках стал выступать Кучияк, а следом за ним грамотные сказители —Данил Табоков, Владимир Ябыков, Иван Сабашкин. В эфире над горами Алтая понесся ро­ кочущий бас кайчи, снова повествую­ щий о героических подвигах легендар­ ных богатырей, побеждающих зло и на­ силие, прокладывающих для народа тропы к счастливой стоянке. А Кучияк с головой ушел в работу. Он выявляет и проводит учет сказителей (так впоследствии им был «открыт» Н. Улагашев—талантливый кайчи, знав­ ший более сорока героических поэм и сказок), фактически возглавляет первый на Алтае массовый общественный «по­ ход по сбору народного творчества», проводимый областными газетами, ра­ диокомитетом и литобъединением. Он много записывает сам и тут же делает подстрочники, восстанавливает по па­ мяти, через четверть века, слышанное в детстве от деда Сокола-Шонкора и ба­ бушки Баргаа. Одновременно создает и свое, новое. Прошло какое-то время. Однажды ве­ чером после работы Кучияк пришел ко мне домой нагруженный пачками перевязанных папок й свертков-рулон­ чиков. — В редакции говорят, у тебя чемо­ дан приличный есть. Дай на время, а? Мой совсем старый стал, весь в морщи­ нах. Полный наложу —может треснуть. — И далеко собираешься? — В Новосибирск. К друзьям-шефам. Надо. Пора! Друзьями-шефами Кучияк за глаза называл Афанасия Коптелова, Савву Кожевникова, Василия Непомнящих, Александра Смердова, Елизавету Стюарт, Евгения Березницкого и других писате­ лей, которые всегда ему помогали, вни­ мательно и требовательно следили за его творческим ростом. В свою очередь 1 Л е г е н д а р н ы й б о г а т ы р ь - с т р о ­ и т е л ь . ■ Ч е р ч е к — сказка, легенда. 2 П е в ц ы - и м п р о в и з а т о р ы .