Сибирские огни, 1977, №3

ного героизма и самоотверженности. Враги революции, как правило, духов­ ные и нравственные уроды, они неред­ ко и физически отвратительны. Женщины в романе — жена Аргылова Ааныс и дочь Кычи—воплощают собой нравственные идеалы народа, его эпо­ са —олонхо. Не случайно, очевидно, в семье богатеев Аргыловых только жен­ щины сохраняют естественность и чело­ вечность чувств и находятся в постоян­ ном конфликте с мужем и отцом. Ааныс, подавленная и забитая мужем и покорно следующая за ним, внутрен­ не враждебна Аргылову и осуждает его действия, не принимает эгоизма и че­ ловеконенавистничества Валерия. В духе национального фольклора зву­ чат многочисленные локальные сравне­ ния, щедро разбросанные по страницам романа, когда «незаметно, словно охот­ ничья собака, подкрадываются сумер­ ки», мужнина грубость уподобляется «немятой бычьей коже», а дымы из печных труб тянутся вертикально к небу, «как сосны на косогоре,..» Иногда такое локальное сравнение приобретает большой идейный смысл: например, когда о белых, распродавших недра Якутии, ее богатейшие районы различ­ ным иностранным фирмам, говорится: «будто лепешку поделили!» . У персонажей романа свои измерите­ ли времени, обусловленные географией и бытом страны «белого безмолвия»: «Прошло уже время, достаточное, что­ бы выкурить две трубки табаку...» Вместе с тем, в романе заметно воз­ действие традиций русской литературы, советской—в особенности. Где-то слыш­ ны интонации фадеевских лирических отступлений и внутренних монологов из «Молодой гвардии», когда то ли ав­ тор ведет доверительную беседу с геро­ ем, то ли герой как бы рассуждает сам с собой: «Неужели на этом и оборвется жизнь твоя, Трофим Ойуров, единствен­ ный сын Басылая Балыксыта, прозван­ ного рыбаком за то, что всю жизнь пи­ тался только озерным гольяном да ма­ лявкой...» С оптимистической трагедией «Молодой гвардии», ее романтической патетикой перекликается и финальный эпизод —смерть центральных героев книги Томмота и Кычи, когда любящие «сомкнули две руки в замок». Особенно заметно воздействие романа Н. Островского «Как закалялась сталь». Оно и в выборе героя —Томмота, моло­ дого человека, органично вошедшего в революцию, ставшего частицей ее сти­ хии. И в центральной героине—Кычи, ее романтическом пафосе, готовности по­ жертвовать всем ради высокого идеала. И в беспредельной преданности моло­ дежи Коммунистической партии, в вос­ хищении юных людьми партии, комму­ нистами. Иногда воздействие книги Островского выступает даже прямоли­ нейно. Например, когда чекист Ойуров излагает юному Томмоту свой жизнен­ ный кодекс, варьируя и местами чуть ли не буквально повторяя крылатые слова Павла Корчагина о жизни, кото­ рая дается человеку один раз и о необ­ ходимости прожить ее достойно: «Маль­ чик мой, родиться вновь) прожить пов­ торно и исправить прежние ошибки нам не дано. Значит, надо прожить так, чтобы не было о жизни сожаления, даже на краю могилы, чтобы не было стыдно за единый день этой жизни». Может быть, не следовало копаться в мелочах и выискивать отдельные не­ удачные места и строки в романе, на­ писанном серьезно и взволнованно. Но публикация «Красавицы Амги» сопро­ вождается уже в самом начале снос­ кой — «журнальный вариант», а затем указываются места и главы, опущенные в сокращенном журнальном варианте. Следовательно, автор имеет другой, оче­ видно, книжный вариант. И ему может оказаться полезным любое, пусть ма­ лое, замечание, любая критическая «придирка». Позволим себе хотя бы одно. , Ничего зазорного нет в натуралисти­ ческой подробности, когда, между про­ чим, сообщается, что, «сходив до ветру, Аргылов вернулся в дом». Можно при­ мириться с тем-, что несколько времени спустя о нем же сообщается, что, «справив малую нужду, старик стал припоминать, какой же день нынче». Но вот когда после этого читаем: один из персонажей «шумно мочился прямо на земляной пол», другой просится «схо­ дить по надобности», а третий жалует­ ся, что ему не дали «сходить по нуж­ де»,— это внимание к естественным, отправлениям персонажей начинает ка­ заться несколько назойливым и, мягко говоря, необязательным. Может быть, стоит некоторые из натуралистических подробностей опустить? Они не укра­ шают произведение значительное, инте­ ресное, обогащающее не только нацио­ нальную литературу, но прибавляющее нечто свое к теме гражданской войны во всей советской литературе. Как и в других «толстых» журналах последнего времени, прочное место в «Полярной звезде» заняла повесть. Мы не обнаружили особенно крупных до­ стижений в этом, ныне «господствую­ щем», жанре. Но заметны поиски—те­ матические, стилевые, жанровые. Пове­ сти все очень разные. Название повести Эрика Шабаева «Бригада» (1976, № 1) настраивает на производственную волну. И в самом де­ ле, в ней рассказывается о работе бригады буровиков на тюменском се­ вере. Только производственная те­ ма проходит в повести как-то сто­ роной, а в центре — нравственные проблемы любви, верности, армей­ ской школы воспитания, преодоле­ ния собственнических инстинктов... Ее герой — Васька Гребенников, от лица которого ведется рассказ, «доброволец