Сибирские огни, 1977, №3

Сейчас при запрете весенней охоты промысловая птица чуть не под корень выбивается именно осенями, когда разрешается стрелять водо­ плавающую птицу, а практически — все летающее и бегающее, все ж и ­ вое. Потому что Винни-пух не пощадит, несмотря на запреты, ни зайца, ни косулю. Разрешение выезжать осенью в степь, на озера и болота а р ­ миям охотников-любителей, обеспеченных современным транспортом и неограниченным количеством зарядов,— это практически разрешение массового, почти поголовного истребления дикой жизни. Если мы не хо­ тим этого истребления,— а оно неразумно, негуманно, бесхозяйственно, наконец,— то любительскую охоту в теперешних масштабах И формах надо категорически запретить. Массовая осенняя охота так же губитель­ на для нашей фауны и чревата полным исчезновением многих видов птиц, как и охота весной, поэтому надо полностью запретить и осеннюю любительскую охоту. Она должна быть запрещена д аж е не потому, что нормы отстрела никем не соблюдаются, а потому, что в настоящее время охотников-лю­ бителей стало так много, что если каждый убьет лишь норму — пять птиц за зорю, все равно стадо промысловых пернатых катастрофически изредится и в конце концов исчезнет. Миллионы же «стволов» по стране. И к тому же редко кто, а я такого благородного чудака еще не встре­ чал в наших краях, отстреляв норму, зачехлил бы ружье. Как пр а ­ вило, стреляют до последнего патрона, до последней недобитой утки. Алчность винни-пухов безгранична. Запретить массовые выезды вооруженных «мехармий» на природу надо еще и потому, что дикой живности осталось т ак мало, что Сочтите себя счастливчиком, если вам довелось увидеть плывущую в небе гуси­ ную вереницу. Вам сильно повезло, поверьте мне, если вы увидели мыш­ кующую лису, пасущуюся косулю, охотящегося колонка, горностая. И это у нас, в Сибири! С нашими бескрайними малозаселенными просторами! Зачем же добивать д аж е в разрешенное время последние птичьи стани­ цы и караваны? Гуся для лапши и жаркого можно купить на базаре и сунуть в духовку, а торжественные журавлиные крики, осеняющие не­ беса, или гусиный караван под облаками ни за какие деньги не купишь. Это нечто не имеющее цены, что либо есть, либо его нет. Я глубоко верю, что сближение, а потом сознательное сосущество­ вание человека с миром дикой природы вполне возможно. В Индии ж у ­ равли строят гнезда на рисовых полях, и люди рады этому. С незапа­ мятных времен поселился рядом с человеком аист, и поэты сложили о нем песни, дышащие благодарностью к доверчивой птице. А скворец? А милая хлопотунья-синица? А преданный друг наш — городской воро­ бышек? У меня перед окном стоит старая сосна, и большой пестрый д я ­ тел врачует ее каждую зиму, не боясь грохота уличного транспорта и людского назойливого любопытства. Человеку, особенно ребенку, нужен не зоопарк, где прозябают без вины осужденные на вечную тюрьму птицы и звери, а леса, степи, озера и реки, бурлящие вольной жизнью. Любовными танцами журавлей, ры­ царскими турнирами лосей и маралов, песнями зяблика и варакушки, трелями жаворонка. Р а зв е не заколотится тревожно и радостно сердце мальчишки, когда он не в романе Фенимора Купера, а собственными глазами увидит звериную тропу? Со следами волка! Рыси, медведя, изюбря! Я верю, дикие птицы и звери когда-то перестанут нас бояться, как не боятся они лошадей, коров, овец. И вот любознательный зайчишка, живой, а не нарисованный на бумаге или надутый из резины, остано­ вится возле отдыхающей на опушке семьи и уставится доверчивыми ко­ сыми глазами на своего ровесника двух-трех лет.