Сибирские огни, 1977, №3

Перескочил он сорок гор, И пятьдесят крутых стремнин, И шестьдесят больших долин. «Держись, хозяин, за луку! — Конь громко крикнул на скаку,— На берегу, хозяин мой, Плотней глаза свои закрой!» Алып глаза свои закрыл. Луку руками ухватил. Когда опомнился, взглянул — Уж море конь перемахнул. • Вокруг, куда ни кинешь взор,— Пустой безжизненный простор. Глухую даль белым-бело Песком сыпучим занесло. И солнца лик скрывает мгла, Как жар — холодная зола... И в восхищеньи: «Конь так конь!» — Тут Когюдей-Мерген сказал. И в удивленьи: «Муж так муж!» — Скакун как гром пророкотал. Лицо алыпа как пожар. Туман — дыхание коня. К зловещим скалам Дьер-Дьюмар Приехали к закату дня. Здесь между небом и землей. Между сиянием и мглой, Как два свирепые быка С загривками под облака,— Две расходящихся скалы. Две вмиг сходящихся скалы. Птиц лунокрылых целый стог Лежит у черных бычьих ног. Лежат, как россыпи камней. Тела раздавленных зверей. Летящий ветер много лет На части рубят две скалы, И свет луны, и солнца свет, Сшибаясь, режут две скалы. От тех, кто проходил туда. Лишь куча ног осталась здесь. От тех, кто проходил сюда, Гора голов осталась здесь. И всюду бурелом костей Коней погибших и людей. Тут не пройти, не проползти. Не проскочить, не пролететь, Кара-Кула закрыл пути И сторожем поставил смерть. Подумав, Когюдей-Мерген Туда коня направил он, Где старый — тридцати колен — Над миром тополь вознесен. Седло и войлочный потник, Узду воитель снял с коня: «Пасись, гуляй четыре дня. Найди целительный родник, И там в течение трех дней Воды живительной попей. Моих подмышек два крыла. Нас ждут великие дела. На крупе мяса нарасти — Нас ждут нелегкие пути». Коня пустил, и в тот же миг Алып улегся на потник, Укрылся шубою своей И беспробудно спал шесть дней, А на седьмой увидел сон: Великим солнцем осенен — Родной Алтай, родной народ, Свободно, радостно живет. Отец и мать его вдвоем В аиле каменном своем Сидят добры и веселы, Их лица ясные — светлы... Как явь, увидев этот сон. Проснулся он, поднялся он. Досады горькой не сдержал. Унять печали не сумел. Он горько, громко закричал. Печально, громко заревел: Тот крик куски огромных скал Обрушил с поднебесных гор. Тот рев до капли расплескал Всю воду десяти озер. Заслышав богатырский вой, Дрожат шулмусы под землей. Услышав богатырский крик; Заволновался злой Эрлик. Заря средь ночи занялась. Земли поверхность сотряслась. Кезеры двадцати племен В неведеньи, изумлены. Кааны тридцати племен Испуганы, удивлены- Богатыри далеких стран Задумались, заслышав вой: Ревет Кара-Кула каан Или алып кричит другой! Тут Когюдей прервал свой крик. Потряс уздой, призвал коня, И тут же перед ним возник Конь белогривый в свете дня. Литая грудь его — крута. Стена зубов его — бела. Спина от гривы до хвоста Сплошным сияньем залита. Тут Когюдей коня взнуздал. Затем обтер и заседлал, На темно-сивого взглянул — М огучий конь заматерел, Сам на себя алып взглянул — Оказывается, пожеНтел, Как будто ржавчиной покрыт,