Сибирские огни, 1977, №3

На косогоре Бодюты, Где были травы с давних пор Неувядаемы, густы,— Зайчишек семьдесят косых Паслись. Прицелился сынок, Убил одной стрелою их, К ногам старушки приволок. Та говорит — восхищена: «Твоя зайчатина жирна!» Весь день сидела у костра, Всю ночь варила до утра, Кормила мозгом из костей, Кормила почками его, И съел мальчишка за семь дней Зайчишек всех до одного. И вновь взошел на косогор. На косогоре Кодюты, Где были травы с давних пор Неувядаемо-густы,— Там девяносто маралух Паслись. Прицелился сынок. Согнул неторопливо лук. Убил их, к юрте приволок. Старушка вновь восхищена, Добычу приняла она. Весь день сидела у костра. Всю ночь варила до утра. Кормила мозгом из костей, Печенкой свежею, парной, И смог сынок за девять дней Всех маралух съесть — до одной... Прошло немного, много ль дней, Вдруг потемнели небеса, Над миром раздались — страшней Один другого — голоса. В лесах Алтайской стороны Завыли волки, сея страх. И девять воронов, черны. Заклекотали в небесах. Так семь волков провыли зло, И вой их ветром понесло: «Тут поселившихся — съедим. Расшевелившихся съедим. Закончив славные дела. Пойдем в страну Кара-Кула, В страну каана побежим Просить обещанного им;. Кровавоглазый будет рад. За все отплатит во сто крат: Корову синюю съедим — Табун кобыл нам даст каан. Теленка синего съедим — Сто жеребцов нам даст каан. Старуху дряхлую съедим — Сто молодух нам даст каан, Мальчишку слабого съедим — Сто человек нам даст каан»,— Летели волчьи голоса, Качали вечные леса. А вороны кричали зло. Летя, как тьма, к крылу крыло: «Здесь поселившихся — убьем, Расшевелившихся — склюем. В страну каана полетим Просить обещанного им. Нальет нам крови полный чан, Озера слез нальет каан...» Услышав страшного зверья — Семи волков и воронья — Слова, исполненные зла. Старушка сразу поняла, Что не спастись теперь от них — От духов черных, горных, злых. И вот упала ночь темна. Открылись звездные миры. Сыночка-мальчика она Укрыла в юрте из коры, Легла-заснула рядом с ним Злато-серебряным своим. Непромахнувшийся стрелок — Злато-серебряный сынок Проснулся в полночь и ползком Из юрты выскользнул тайком. Встал за порогом в полный рост, На небо летнее глядит, И ровно десять тысяч звезд Там, получается, горит. «Пойду-ка в дикий бурелом. Покрывший семьдесят логов, На дне ложбины, за бугром. Не подождать ли мне волков! Что будет, если подождать!» — Промолвил он и взял цпять Свой лук и тонкую стрелу И тихо двинулся во мглу Сквозь бурелом прошел малыш. Бесшумно тропка пролегла. Шагов его — лесная мышь И та услышать не смогла. Малыш прошел сквозь бурелом. Походка так легка была, Лисица с огненным хвостом И та заметить не смогла. Кустарник острый и густой. Где заяц пробежать не мог. Прошел наш мальчик золотой И не поранил рук и ног. Прошел все заросли сынок И спрятался за бугорок. Чем ближе утро — ночь темней. Такая темень, что ушей Не различишь у скакуна, На шаг — корова ре видна. Поднявшись с места своего. Он осмотрелся — никого. Послушал чутко — тишина.