Сибирские огни, 1977, №3

Неуловима, словно свет. Глаза в ее уперши след, Казн — погоней разогрет — Семь раз объехал вкруг земли, А кобылица все вдали. Погоней этой изнурен — Грозит кобылке серой он: «Постой, сейчас умеришь спесь! Семь рубежей на свете есть, Неодолимых семь преград. Придется повернуть назад... Быстра, как дума, ты, но все ж Преграды первой не пройдешь! Навеки остановишь бег. За устьем девяноста рек, В заливе мрачном Тойбодым, Укрыты временем седым — Два одинаковых кита Раскрыли два огромных рта. Киты поддерживают мир. Я им теперь устрою пир. Вернись, негодница, назад! Киты живьем тебя съедят! А не сумеют погубить — То лучше мне — собой не быть!» Хребты восьмидесяти гор И русла девяноста рек, Перелетев во весь опор, Кобылка задержала бег. В степи, что, как слюда, светла, В степи, в серебряной стране, Кобылка серая легла И повалялась на спине. Вскочила, фыркнула она. На степь упала темнота, И раскаленный докрасна Пал наземь камень изо рта. И красный закипел туман, И крепкий затрещал мороз, Холмов поверхность и полян Вокруг растрескалась насквозь. Замерзло все — зима люта, С вершин потек багряный дым, Два одинаковых кита Продрогли в море Тойбодым. Большие головы сложив Один другому на хвосты. Глаза огромные смежив, Уснули страшные киты. Кобылка мимо них прошла,— И отогрелась, ожила Земля от холода и сна. Взошла весенняя луна, И зашумел листвою лес, И солнце глянуло с небес. Проснулись страшные киты. Зевают, раскрывая рты, И видят: к ним из дальних стран Летит Кара-Кула каан. Одной полой закрывши свет, Закрывши тьму другой полой. Спешит, ища кобылки след, Кричит, разгневанный и злой: «Ну что, чудовища мои. Ну что, воители мои, Скорее дайте мне ответ — Кобылку съели или нет!» В ответ заспорили киты, Кричат один другому: «Ты!» «Нет, ты проспал и проглядел!» Как снег, каан от злости — бел. От гнева, как огонь — багров, Назвал безмозглыми китов. По голове и по глазам Ударил своего коня, По убегающим следам — Мрачнее дыма, злей огня — Помчался он еще быстрей И закричал еще страшней: «Съешь сыновей своих сердца. Съешь мясо своего отца — Прославленного жеребца! Не отступлюсь я до конца, Не поверну коня назад! Семь страшных порождений зла Есть на Алтае, семь преград, Ты лишь одну из них прошла!..» Кобылка, уходя от погони и меняя с по­ мощью волшебного камня времена года, ми­ новала по пути к родному Алтаю и следую­ щие четыре препятствия: двух желтых зме­ ев, семь зловещих кабанов, двух паршивых верблюдов, двух самцов-медведей. И, нако­ нец, достигла владений Маадай-Кара. Кобылка серая пошла Владеньями Маадай-Кара, И вмиг ее укрыла мгла, Закрыла бурая гора, Укрыли россыпи камней, Стоствольный тополь вековой, И тальники сошлись над ней — Ее закрыли с головой. Копыт летящих быстрый след Тут оборвался — был и нет. Семь дней искал ее каан Среди долин, среди полян, На перепутьях ста дорог. Но отыскать никак не мог. Волкам тогда он приказал, И черным птицам наказал, Й сроку дал им девять дней — Найти ее, покончить с ней. Последний был рубеж таков — Семь черных духов — семь волков, И десять воронов, как ночь. Они взялись ему помочь, А сам Кара-Кула каан,