Сибирские огни, 1977, №2

— Рассказ? — Даже не знаю. Рассказ не рассказ, а что уж вылилось из души... Из брючного кармана достал листы линованной бумаги, сложен­ ные вчетверо, и, подавая, вдруг потупил глаза: — Вы уж не судите... строго. Мария Федоровна села на стул перед зеркальным трельяжем и, развернув листы, вслух прочитала заглавие: — «Человек». Интересно. И впопыхах, будто ей с секунды на секунду могли помешать, поле­ тела глазами по строчкам, перескакивая с одной на другую: — «В часы усталости духа... я вызываю перед собой величествен­ ный образ Человека. Человек! Точно солнце рождается в груди моей, и в ярком свете его, необъятный, как мир, медленно шествует — вперед! и — выше! тра ­ гически прекрасный Человек! Идет он, орошая кровью сердца свой трудный, одинокий...» — Почему Человек одинокий? — кинула глаза на автора, который сидел неподалеку и мял обвисшие усы. — Так уж получилось... Человек и Мысль, спутница всей жизни, его свободная подруга. — Сво-бод-ная,— повторила Мария Федоровна, снова уткнувшись в исписанный лист.— Это хорошо! — И опять, дыша глубоко и взволно­ ванно, повернулась грудыо к Горькому.— Ритмическая проза. Я бы ска­ зала, поэма в прозе. Теб...— Поспешно поправилась.— Вам всегда это удавалось. Она перевертывала страницу за страницей и не слышала, как Горь­ кий прошептал: — Я покурю... за дверью. Вот и последние строки: «...Человеку нет конца пути! Так шествует мятежный Человек — вперед! и — выше! всё — вперед! и — выше!» Мятежный — он сам. Идет всё вперед, всё выше и выше. И вдруг ахнула,— чуть ниже текста была приписка: «Кладу эту вещь, к Вашим ногам — каждая строка ее кусочек мое­ го сердца. Крепкое оно было сердчишко, а сейчас— Вы можете прика­ зать вырезать из него каблучки к туфелькам своим, и я только был бы счастлив этим!» Кровь прихлынула к лицу, обожгла щеки, дрожащие пальцы при­ жали лист к груди, и на стекло, которым был покрыт гримировальный столик, посыпались слезы. Долгожданное счастье, казавшееся зыбким миражом в пустыне жизни, переполнило грудь. Не утирая слез, повернулась к стулу, где Он сидел. Стул был пуст. «Ушел!.. Неужели не чувствовал?.. Неужели боялся, что я не при­ му этих суматошных слов?.. Чудачок! Сердце на каблучки?! Да оно же, его большое сердце, нужно мне живое. И навсегда.— Взглянула на строчки, слегка расплывшиеся от слез.—«...к Вашим ногам». Почему не к твоим? Не решался одним махом разорвать ту невидимую преграду, которая до сих пор отделяла его от «чужой жены». Фу-у, какое против­ ное слово! Буду, буду е г о женой. Пусть невенчанной, а женой. Для его и моего счастья. Для его работы. От меня отвернутся знако­ мые? Пусть отвертываются. Не нужны мне такие знакомые. Перед все­ ми ханжами пройду с гордо поднятой головой, «свободная подруга Челове...» В дверь постучали. Мария Федоровна, поморщившись, откликну­ лась: — Одну минуту.— Уронила лист на столик, встала, утерла слезы,— Войдите.